– Написать ей письмо, – подумал он, выпив еще рюмку, поморщившись от горького привкуса, к которому привыкнуть невозможно, и начал писать, иногда прорывая мягкую салфетку насквозь.
“Говорить такое трудно и невозможно, поэтому пишу. Если сказать это вслух, все равно не услышишь или на каждое слово найдешь десяток в ответ. Просто, все куда-то делось, все исчезло, растворилось. Знаешь, как тяжело иногда бывает смотреть на твою спину, согнувшуюся над компьютером, потом на безмолвную фигуру у телевизора. На женщину, готовящую еду, уходящую на работу, уходящую навеки. Уходящую, уходящую… А когда она возвращается – все сначала. Снова потухший взгляд, еда, бессмысленное кино и ледяная постель. Там холодно и одиноко, как в могиле, но почему-то работает телевизор. Два охладевших тела смотрят в него, потом засыпают. Или не засыпают вовсе… Знаешь, что такое слышать стук своего сердца? Когда лежишь в темноте и слушаешь этот проклятый звук, и клянешь, чтобы все остановилось, замолкло. Какой-то длинный темный тоннель, а в нем зачем-то бьется эта неустанная мышца. Гулким эхом отражается, заполняя всю комнату, и заснуть невозможно. И заглушить его нечем, слова сказать некому, только этот размеренный стук, а завтра все сначала… Ты даже не захотела мне родить ребенка… Я больше так не хочу”.
Он допил водку и поставил точку в письме, пригвоздив салфетку к столу. Официант вновь подошел:
– Что-нибудь еще?
– Нет, ничего, больше ничего…
– Не пришла? – бестактно, но с сожалением спросил он, взглянув на пустое место напротив его клиента. Место действительно было пустым. Весь вечер на этот стул так никто и не присел.
– Так бывает, – подумал официант, – очень часто именно так и бывает.
– Нет, – резко ответил человек, потом устало добавил, – с чего вы взяли,… и не должен был никто прийти… Счет, пожалуйста…
Потом вышел из ресторана и нетвердой походкой отправился к стоянке такси. Дождь был моросящим, это был тот самый дождь, который не кончается никогда, он медленно, капля за каплей, орошает все вокруг, висит в воздухе, заполняя пространство мелкой пылью из воды и городского смога, сигаретного дыма и испарений. Он не даёт тебе поднять головы и посмотреть туда, где должно быть небо и солнце или звезды, все зависит от времени суток. Но, у этого дождя не бывает времени, только пасмурное небо и промозглый туман. И он не даст тебе разглядеть что-то еще. Будет моросить, помогая забыть лето, которого, скорее всего, и не было никогда, глаза, которых, наверное, тоже не было, черно-синюю набежавшую морскую волну и корабль с белыми раздувающимися парусами…