– Как ты разберешься, как! У тебя же ни хрена нет, ни хрена! Ни копья у тебя нет, понимаешь! Ты же дура, дура!
– Это ваш сын? – на всякий случай поинтересовался Воронцов, хотя был абсолютно уверен в положительном ответе, потому что не представлял, на кого еще может орать в таких выражениях прыщавый пацан – еле-еле душа в теле.
Разумеется, женщина утвердительно кивнула – видимо, растерялась от неожиданности.
– Куда вы идете?
– На вокзал, наверное.
– На вокзал она идет! – вновь возопил пришелец из ада. – Что тебе делать на вокзале, дура! У тебя же денег нет на билеты! На вокзал она идет!
– У вас действительно нет денег на билеты?
– Нет-нет, спасибо, я придумаю что-нибудь, – поторопилась ответить женщина на предложение, которое Воронцов не успел сделать. Тот и сам не знал, как следует себя вести в создавшемся положении. Извиниться, попрощаться и отправиться дальше – после всего услышанного просто подло. Двадцать первый век, документальные фильмы о тайнах криминального мира и многочисленные детективы учили его не доверять людям, но он родился давно и никак не мог избавиться от вбитых в его голову азбучных истин.
– Знаете, я не хочу силой влезать в вашу жизнь, – осторожно начал Воронцов.
– Спасибо, спасибо, я сама, – оборвала его женщина.
– Охотно верю, но на всякий случай возьмите, – он протянул собеседнице свою визитку.
– Ну куда ты лезешь, мужик! Ты замуж ее хочешь взять? – с новой силой заистерил подросток.
Воронцов изо всех сил старался и дальше игнорировать сопливого придурка, но с каждой минутой терпение иссякало, и всякое могло случиться.
– Спасибо, не надо, – испуганно отворачивалась от протянутого ей кусочка картона странная женщина.
– Она у тебя деньги возьмет до Челябинска, а там под забором сдохнет, и я вместе с ней! А могли бы здесь спокойно пожить!
– Не могли бы, – чуть слышно шепнула несчастная.
– Не могли бы! Из-за тебя и не можем!
– Не из-за меня.
– Ну конечно, из-за него! Он тебя гнал, что ли! Скажи, он тебя гнал?
– Да, – совсем неслышно шевельнула губами мать и жена.
– Врешь! Врешь! Не гнал! Ты сама взбрыкнула, сама!
– Я не могла там остаться.
– Ну и шла бы, куда хочешь! Почему я должен за тобой тащиться?
Воронцов совершенно не понимал, зачем присоединился к семейной сцене чужих ему людей. Его характер вообще не предполагал конфликтов, он уклонялся от них всегда и везде, по любому поводу и без оного вовсе, когда ситуация, положа руку на сердце, требовала соучастия любого порядочного человека, и когда конфликт зрел исключительно в его собственном неискушенном сознании. Теперь он стоял с протянутой рукой и крутил в пальцах отвергнутую визитку, силясь осознать свою противоречивую роль в происходящем.