Привал они устроили только на закате, когда зыбкая пелена вокруг I-45 насытилась цветом и тенями.
– Так вот, Малая, есть вариант, – откашлялся Энцо. – Я еду в Четвертую. У кореша есть работа. Может и тебя пристроить, если я замолвлю словечко.
– Какая работа? – насторожилась I-45.
Энцо затянулся; сигарета вспыхнула во тьме светляком.
– Какая-нибудь непыльная. Ты ж слепая. Не боись, в короткой тоге не заставят ходить.
Он снова затянулся. Его силуэт пошевелился, вытянул ноги по траве.
– Я таким не занимаюсь. Торговлей детьми.
– А я не ребенок, – поторопилась ответить I-45. Было бы здорово положиться на Энцо и принять помощь. Поверить ему. Ведь злился он убедительно – едва не сломал ей плечо.
Хотя пахнущий лавандой тип тоже пел приятно.
– Глянь-ка, – прервал ее мысли Энцо. – Челнок взлетает.
I-45 торопливо вскинула голову и, поймав себя на этом, улыбнулась. Смешно. Словно она могла хоть что-нибудь разглядеть, на таком-то расстоянии.
– Как… как он выглядит? – Она решилась спросить, шаря взглядом по сумеречной мути над головой.
– Как здоровая консервная банка, набитая патрициями, туда их в Стикс, – фыркнул Энцо. – Вот сейчас ты его услышишь.
И правда – воздух завибрировал далеким гулом.
– А сейчас он выше поднимется. Видишь огни?
I-45 подалась вперед. Впилась взглядом в пульсирующие точки света вдалеке: две пары, одна над другой. Они разгорались все ярче и вскоре слились в звезду, которая взлетала все выше. Отпечаталась на сетчатке глаз.
– Отвернись, больно же.
– Мне отлично, – еле шевеля губами, ответила I-45.
«Когда-нибудь и я взлечу так же, – подумала она. – Окажусь на борту корабля и улечу».
Она закусила травинку и обняла колени. Звезда улетела – наверное, куда-то к большому крейсеру на орбите. Ветер набросил пряди волос на лицо и шею. Его порыв принес размытый запах гари с привкусом металла.
– Есть хочешь?
I-45 мотнула головой. Хотелось взглянуть на корабли. На взлетное поле. Оказаться на орбите и посмотреть на огромную тушу Старой Земли и ее спутник. Говорили, что они круглые как шар. Луна серая, с заброшенными станциями, а Земля рыжая и выжженная. С пятнами курий в верхней части.
Энцо зашелестел бумагой, и запах гари в воздухе сменился ароматом бутерброда, одного из нескольких, которые он стащил из забегаловки на выходе Восьмой. Набил карманы на двоих – рассчитывал на себя и одну слепую девчонку.