Эдвард сделал маленький глоток кофе и сосредоточил внимание на колонке «Мартин Холламс», чтобы узнать, кто из его знакомых предположительно влюбился в кого, кто и где устраивает обед, кто будет туда приглашен и кто, вероятнее всего, не появится на этом обеде вследствие недавнего скандала. Он отлично знал, что в колонке будет одно или два упоминания о Марбельи. Он достаточно хорошо знаком со стилем Кассии, чтобы сомневаться, что она упомянет и себя. И он оказался прав.
«Среди прибывших знаменитостей, проведших лето за границей, можно встретить Скутера Холлингсворта, Биби Адамс-Джонс, Мелиссу Сентри, Жан-Клода Реймса, Кассию Сент-Мартин и Джулиана Бодли. Привет-привет, все ребята здесь! Все возвращаются домой!»
На дворе стоял сентябрь, и он все еще помнил голос Кассии в эту же пору семь лет назад.
– …Ну, хорошо, Эдвард, я это сделала. Я окончила Вассар и Сорбонну, и я только что провела еще одно лето у тети Хил. Мне двадцать один год, и теперь для разнообразия я хочу сделать то, что интересно мне. Я покончила с чувством вины, которое заставляло меня делать все, чего хотел бы мой отец, или предпочла бы моя мать, и что ты счел бы благоразумным. Я сделала все для них и для тебя. А теперь я собираюсь сделать кое-что для себя.
Она ходила взад и вперед по его офису с выражением лица, предвещавшим бурю. А он в это время с тревогой пытался понять, что же это она хочет сделать для себя.
– И что именно ты собираешься делать?
Ему показалось, что внутри у него все похолодело. Она была еще очень молода и невероятно красива.
– Я точно не знаю. У меня есть кое-какие идеи.
– Так поделись ими со мной.
– Я как раз хотела это сделать. Только не будь таким хмурым, Эдвард.
Она повернулась к нему, и в ее ярко-синих глазах вспыхнули аметистовые огоньки. Она была очень эффектной девушкой, особенно когда сердилась. Тогда ее глаза становились почти фиолетовыми, а на нежной коже лица проступал легкий румянец, который создавал контраст с темными волосами, блестевшими, как оникс. Это почти заставляло забыть о том, насколько она миниатюрна. Чуть выше пяти футов, но прекрасно сложена, с лицом, которое, когда она сердилась, притягивало к себе как магнит. Она словно приковывала глаза своей жертвы к своим. И все это сокровище лежало грузом ответственности на плечах Эдварда с того момента, как умерли ее родители. С самого начала бремя этих яростных синих глаз он делил с ее гувернанткой, миссис Таунсенд, и ее тетушкой Хилари, графиней ди Сан-Рикамини.