– Твою мать! Не хорони себя раньше времени.
– Я люблю тебя, майор.
– И я тебя люблю.
– Помни только хорошее. Плохое и само не даст себя забыть.
– Я не могу сказать о тебе ни одного плохого слова.
Майор сел на табурет. Они замолчали и просто держали руки вместе. Арсений Петрович не нарушал семейной идиллии и просто напил себе чаю. Новорождённый понял, что сейчас до него никому нет дела, и притих.
Гришин задремал. Его разбудил Лева, который вернулся с доктором. Спиридонов пощупал пульс у хозяйки дома.
– Она мертва. Слишком поздно.
«Слишком поздно для чего? Для того чтобы дать по морде этому бестолковому фельдшеру?!» – подумал про себя майор.
– Мама, мама, мама, – завопил Лёвка.
Майор не стал его успокаивать. Ему дико захотелось на свежий воздух. Он чуть не сорвал занавеску на двери, когда направился во двор. Ярко светило солнце. Оно явно не разделяло его несчастья. Оно словно насмехалось над ним. Легкий ветерок, птички поют, всё зелено. Он столько лет был домашним тираном, избалованным ребёнком, а сейчас его королевство рухнуло, и природе, похоже, на это наплевать. Он подошёл к колодцу, набрал ведро холодной воды и облил себя.
Мокрый, покинутый, несчастный он присел на крыльцо. Рыжий кот пристроился с ним рядом. Майор погладил своего питомца. Тот в ответ лизнул ему руку. Гришин заплакал – наверное, впервые в жизни. Нет, в последний раз он плакал года в четыре, когда соседский мальчик забрал у него трехколесный велосипед.
Новорождённый умер через час.
* * *
Утром он проснулся и увидел, что оба его ребёнка смотрят на него.
– Мы есть хотим.
На печи стоял только чугунный утюг. Майор вспомнил о супе, который ему всегда варила бабка – с галушками. Нужно было сделать небольшой кусок теста из муки и воды, потом разорвать его на мелкие куски и покидать в кипящую воду. Добавить картошки, в конце разбить в суп яйцо.
Гришин десять минут искал муку, кастрюлю ему помог найти сын. Тесто прилипало к столу и к пальцам. В этот момент он снова хотел заплакать, но с него не сводили глаз дети. Картошку, однако, он почистил мастерски, гарнизонная жизнь и не такому научит. Скоро суп был готов.
Голодные дети с жадностью принялись его поглощать. Умяли всю кастрюлю.
– Вкусно?
Они лишь утвердительно покачали головами.
Он вспомнил, что в соседней комнате два трупа. Майор понял, что маленького гробика у могильных дел мастера он не найдёт. Гришин с тоской посмотрел на несколько крупинок чайной заварки в своей алюминиевой чашке. «Жаль, что люди не воют, как волки», – досадовал он.