― Девочка, ― мягко проговорил Семен
Петрович, по-отечески ласково глянув на Марью. ― За свою жизнь ввязывался в такие авантюры, мочил таких говнюков,
о которых даже рассказывать не хочется. Фамилию или кличку их главного помнишь?
Марья покопалась в памяти, вспоминая все
обрывки разговоров, что вели между собой нападавшие. Чаще всего встречалось
произнесенное со страхом и порочным уважением слово «Порог». Она произнесла его
вслух, мысленно вздрогнув. Как будто само слово обладало отрицательной
энергетикой и несло в себе разрушительную силу.
― Максим Порогов! ― недовольно
воскликнул Семен Петрович и хлопнул себя по колену. ― Та еще сволочь, не при девочках
будет сказано. У моего сына с ним давние счеты. Порог всегда сует свой нос и
пушку куда не следует. Ну, да ничего, Володе не впервой ставить козла на место.
Марья охнула. Вот уж не ждала она, что
невольно ввяжется в чужие разборки. А Семен Петрович… Он не так прост, как
может показаться на первый взгляд. С виду ― пожилой и важный, а внутри ―
настоящий лев. А сын его наверняка еще круче. Не зря же Зоя сказала, что он
заправляет всем городом.
― Мне не хочется, чтобы из-за нас у вас
были проблемы, ― торопливо заверила Марья. ― Если этот… Порог такой ужасный, мы
с Павлой уедем и…
― Даже не думай об этом! ― предупредил
Семен Петрович. ― И ты, и Павла теперь под защитой, моей и Владимира, а мы
своих в обиду не даем. Живи спокойно, работай, а об остальном не беспокойся.
Пусть каждый делает то, что у него лучше всего получается.
Пока Марья и Семен Петрович обсуждали
дела, девочки знакомились. Глаша показала новой знакомой фортепьяно и даже
исполнила для нее несколько любимых отрывков. Ее тонкие пальчики порхали над
черно-белыми клавишами, как мотыльки над цветами, почти не касаясь, но извлекая
божественно прекрасные звуки. Павла не была любительницей классики, а живое
выступление вообще видела впервые. Но была так поражена, что не могла произнести
ни слова. И, к собственному удивлению заметила, что на ее глаза навернулись
слезы.
― Чего молчишь? ― поинтересовалась
Глаша, безошибочно повернувшись в сторону Павы. Вот только смотрела не в глаза,
а как будто поверх головы. ― Тебе не понравилось?
― Нет, что ты, ― поспешно возразила
Паша, украдкой утирая глаза. ― Это было прекрасно. Просто о-фи-ги-тельно!
Прости, ты, наверное, не разговариваешь так.