– Я останусь, – не раздумывая, вызвался Ролдан. – Все равно сон
не идет.
Спорить с ним никто не стал.
Я примостился возле пня, снял шлем и подложил под голову ранец.
Температура воздуха заметно снизилась, поэтому подполз ближе к
костру. Сонливость, как липкая паутина, быстро обволокла мой разум,
и я не заметил, как уснул.
***
Ветер дул прямо в лицо, принося свежий сладковатый запах ранних
цветов. Мы шли по широкому лугу, подпираемому далеко впереди стеной
густого леса. Справа изогнутой линией пробегала река, слева была
проложена ровная магнитная трасса, уходящая вперед и врезающаяся
вдалеке в массив леса. Пустая и тихая, словно всеми забытая. Почти
на самом горизонте, чуть ли не пронзая небо, возвышались тонкие и
толстые прямоугольники городских зданий. Среди них мельтешили
черные точки мелких и крупных транспортеров и вились змейки
монорельсовых поездов.
Мы – шли. Я, жена и две дочки.
– Скоро уже? – спросил я.
– Да, почти пришли, – кивнула жена.
– А ему понравятся наши цветы? – спросила младшая дочь. В руках
она стискивала аккуратный букет из нескольких ярко-красных цветов.
Их названия я не знал – никогда в этом не разбирался.
Как же она подросла, подумал я. Стала выше почти на две головы,
и волосы заметно потемнели.
– Они ему всегда нравились, ты же знаешь, – ответила старшая. –
Хотя я не помню, чтобы он обращал на них особое внимание…
раньше.
Старшая тоже повзрослела. Лицо вытянулось, лоб открылся. Фигура
стала более изящной и женственной. Да и выглядела она намного
старше своих девяти лет. Наверное, мальчики уже начинают на нее
засматриваться.
– Мам, а можно я ему секрет расскажу? – спросила младшая, чуть
улыбнувшись.
– Конечно, милая. Все, что угодно. Я сама ему все секреты
рассказываю. Потому что он умеет их хранить как никто другой.
Старшая ничего не сказала, только вздохнула. Задумчиво смотрела
вперед, чуть прищурившись.
Некоторое время мы шли молча. Я наслаждался видами природы, от
которых так отвык. Вдыхал воздух полной грудью и подставлял лицо
теплым лучам солнца.
– Это здесь, – сказала Эрика, и мы остановились.
Посреди луга стоял огромный камень, высотой – немногим ниже
меня. Темный и тяжелый, он казался здесь чужеродным. Оникс,
наверное, или что-то подобное. Правый его край был скошен, а левый
составлял прямой угол, заточенный почти до бритвенной остроты.