Папенька дернул кадыком, насупился и нехорошо
на меня посмотрел, усы его встопорщились. Маменька, предвидя грозу,
начала гладить его по плечам и сделала мне большие
глаза.
«Н-да, что-то я дала лишку. Не нужно было так
прямо макать отца в его ошибки. Но если не сейчас, то
когда?»
—
Простите меня, папенька, — потупилась я. — Мне не следовало так
говорить.
После недолгой паузы он произнес:
—
Верно, не следовало... — угрюмо ответил, погладил руку жены и
продолжил гораздо более спокойным тоном: — Но глупо обижаться на
правду. Я и в самом деле принес своей семье немало горя… Но что же
ты предлагаешь?
А
я подумала, что, несмотря ни на что, мой отец очень сильный человек
— не каждый смог бы признаться, что был не прав, и принять критику.
Конечно, было видно, что далось ему это нелегко, но ведь
далось!
Ожидая моего ответа, он открыл медальон и
погладил в нем изображение. После чего протянул его мне. Миниатюра
была такой искусной, что я поначалу приняла ее за цветную
фотографию. Но здесь прогресс до такого не дошел. Изображенная
молоденькая девушка была очень красивой: тонкие черты лица, мягкий
овал… Марья сильно была на нее похожа. От отца же ей достался
волевой подбородок. Невольно я тоже погладила изображение и,
наконец, ответила на вопрос:
—
Мне трудно что-то предлагать, надо все обдумать.
—
И все же? Ты против того, чтобы она не занималась магией. Значит,
нам нужно все рассказать императору. Скорее всего, он ее признает,
и станет Марья признанным бастардом. Что дальше? Сейчас вокруг
трона и так столько интриг, что мы не успеваем разгребать! Да и
царь, как бы хорошо ко мне ни относился, доверять перестанет. Ведь
не зря же мы столько лет прятали бастарда — точно что-то замыслили!
И не докажешь никому, что ни о чем таком даже не думали! Все это
может больно ударить по нашему роду и по твоей затее с магической
гимназией!
Хуже всего, что отец прав. Все вполне могло
именно так и повернуться. И тогда я не удивлюсь, если и думать
насчет магии не придется: царь запретит ее женщинам, раз уж идея
исходила от неблагонадежного источника. Н-да…
—
Но у меня ведь три вида магии и никого это особенно не
взбудоражило… — начала я размышлять. — Так, может, скажем, что у
Марьи их тоже три и один вид просто не будем активно
развивать!
—
Если бы все было так просто… — устало вздохнул отец. — Только куда
ты ее ауру денешь? Если она начнет активно пользоваться магией, то
любой одаренный без труда сможет разглядеть, что она маг четырех
направлений! Люди с таким редким даром буквально светятся в
магическом зрении. И даже если не использовать один вид, это мало
что изменит. Неужели ты нашего царя не видела? Хотя сейчас его аура
заметно притухла. По Лизавете тоже не сильно что-то понять можно,
она ведь магией не пользовалась почти, а в таком случае по ауре
можно понять разве что человек является магом. Вот и у Марьи она
притухнет, если она сейчас откажется от использования своих
способностей. А пока мы ее из дома не выпустим, чтобы никто ничего
не заметил. Так что, в сущности, нет у нас никакого выбора. Нет… —
грустно закончил он.