Бабка что-то замычала, замахала руками в сторону рощицы. Коза
подошла ближе. Рожки гниловатые, белая шкура отливает лимонным
цветом. Из заднего прохода вываливаются «шоколадные» катышки. Вымя
раздуто.
И бабка тоже подошла ближе. Морщинистая клешня, облепленная
змейками вен, легла Роминой маме на плечо. Подросток почувствовал
жалость и еще отвращение. Потянул маму и шепнул краем рта: -
Идем.
Старуха продолжала шамкать и мычать. Жировик прыгал у ноздри.
Мама Ромы закивала, улыбаясь:
- Да-да, спасибо, мы поняли! - Ромка с отвращением поглядел на
седые волоски, торчащие из ноздрей и ушей старухи. А бабка не
унималась. С треском рванула платье на груди и запрыгала на одной
ноге, потом на другой. Рома с мамой отступили к середине дороги,
переглядываясь. Из прорехи вывалился ссохшийся блинчик груди, с
черным, как дохлая муха, соском.
- Пошли! - женщина дернула сына за руку. Они потрусили прочь, и
бедняга-чемоданчик затарахтел с двойной обидой.
Тропинка уперлась в небольшую рощицу. Рома с наслаждением втянул
носом прохладу, задрожал, а руки облепила «гусиная кожа».
- Мам, та бабка сумасшедшая?
- Старый человек. Больная… Жалко ее. - Губы женщины выталкивали
слова с задержкой, с расстановкой. Рома с тоской думал о том, что
лучше бы им остаться в городе. Здесь точно нет интернета, и
никакого тебе компьютера. Кроме того, эта бабка - она что, живет в
деревне? Хоть бы нет! Если каждый день наблюдать за ее фокусами, то
чего доброго и сам спятишь. Рома хотел задать еще один вопрос, но
не решался. Собственно, из-за общего настроения и тревоги,
врезавшейся в мозг капроновой сетью.
Шесть дней до лета. Сегодняшний уже не в счет. И никакой радости
на сердце. Наоборот - что-то холодит грудь, давит изнутри.
Мама бы сказала, что «это все от нервов». Но «666» - число
зверя, значит и шестерка опасна?
Трясучая поездка в духоте (в транзитной маршрутке воняло потом и
собачатиной), водитель смотрел сериал «Меч» и мешал спать, а ведь
перед этим была бессонная ночь. Хотя Рома и чувствовал себя сейчас
достаточно бодро, он знал, что это как последняя искорка. Как
только доберется до постели, так сразу уснет.
До завтра.
Странное дело. Как будто рощица защищена от ветра энергетическим
силовым полем: ни один листик не двигается. Да и звуков, в общем-то
не слышно. Тишина деревенской глуши действует на любого городского
жителя, сразу начинаешь искать в ней что-то иррациональное.