Виконт подошел к мраморной танцовщице и скользнул пальцами по каменному телу. Он умудрился сделать это так, что меня едва не вывернуло от омерзения.
— Одна из последних его покупок. Самая последняя — это ты. Афрон назвал сумму — дорого. Но ведь радость обладания того стоит, верно, Джанет?
Цепкие голубые глаза уставились на меня. Виконт упивался произведенным эффектом. Он все рассчитал, ни одно слово не произнес просто так. Альбус выбил почву у меня из-под ног, заставил нервничать.
— Хотя девушки их храма всегда стоят дорого, — продолжал размышлять вслух новый владелец дома и к, моему облегчению, наконец уселся в кресло. Его близость смущала. — Тебя ведь учили всяческим позам, умению обращаться с мужским органом, доставлять удовольствие телу и взгляду?
— Я свободная женщина, подобные разговоры неуместны, — резко, выдавая волнение, заметила я.
— Я в курсе твоей вольной, Джанет Оник. Вот она.
Словно балаганный фокусник, Альбус с торжествующим видом извлек бумагу из ящика стола и развернул, придерживая по краям. Подлинная. Меня прошиб холодный пот. Откуда?.. Я ведь хранила ее при себе, никому не давала!
— Ты забыла, что имеешь дело с советником императора. — По губам виконта скользнула гаденькая усмешка. — Любой документ можно выкрасть.
— Но зачем?!
Я искренне не понимала, какой в этом прок.
— Чтобы подрезать тебе крылья, милая. А теперь, пожалуй, и по другой причине. Ты хорошенькая, останешься у меня. Возражения не принимаются, — повысил голос Альбус. — А если станешь сопротивляться…
Он опасно близко поднес вольную к пламени свечи. Еще немного, и бумага загорится.
— Свидетелей нет, копии документа тоже.
— Вы достойный противник, — против воли оценила чужие таланты.
— Я сделал себя сам, без всякой протекции и для достижения цели прибегаю к любым методам. Да ты присаживайся! — Виконт не спалил бумагу, а положил на стол. — Я не собираюсь любоваться твоими прелестями сейчас, всему свое место и время. Хотя я забыл предложить альтернативу, вдруг тюремная камера, случайные однократные связи и кнут палача предпочтительнее моего гарема? К тому времени, как ты взойдешь на эшафот, твое тело утратит былую привлекательность, за ночь с тобой не дадут и лиры.
Заскрежетав зубами, промолчала. Альбус загнал в ловушку, не оставил выбора.