Шлюз был совсем крохотной комнатой,
буквально в несколько метров площадью. Дверь закрылась, помещение
наполнилось воздухом. Боец по-прежнему не отвечал, издавая мычащие
звуки, и пытался стукнуть головой мне в руки и ноги. Используя
инструмент, я открыл забрало шлема.
— Твою мать! Вашу мать! Ты что?
Штурмовик откусил себе язык, губы и,
насколько мог, отгрыз и съел щёки. Безумный взгляд впился в меня. Я
попытался тронуть лицо перчаткой скафа, и командир штурмовиков, не
раздумывая, вцепился в бронированный палец. Хрустнули зубы, кровь
потекла ещё сильнее, чем раньше. Не найдя плоти в пластике, боец
жадно глотал вытекающую из раздробленной десны жидкость,
перемешанную со слюной.
— «Топор палача», меддрон сюда, —
обратился я к искину. — Ты меня слышишь?
— Приказ понятен. Расчётное время две
с половиной минуты, — ответил искин.
— «Топор палача», отчёт по всем
скафандрам.
Эта функция была доступна старшим
офицерам. Помимо внутренних, к которым нельзя дотянуться извне,
всегда имелся крохотный модуль, лишь отвечавший на запросы и
никогда ничего не делавший. Через него можно было только узнать, но
не приказать, перехватив управление, вколоть яд или снотворное,
обездвижить или отключить систему жизнеобеспечения воина. А вот
понять, что происходит внутри скафандра, было можно.
Через мгновение пришёл отчёт. Я давно
отучился вздрагивать, когда ко мне на палубу возвращались на
автопилоте корабли, в которых вместо кабин с людьми было сплошное
месиво. Мне приходилось видеть и гораздо худшие моменты и не раз
браться за оружие, убивая десант высадившиеся богомолов или пауков
внутри корабля. Но здесь я вздрогнул. Я смотрел на огромный список,
и напротив каждого имени стоял значок «Болен».
Было всего несколько десятков имён,
напротив которых виднелся значок контроля запроса. Это означало,
что боец находится в сознательном состоянии, но почти все имена
были отмечены значками отсутствия ответа на контроль-запрос, и
стояли пометки повреждений. Сказать точно, что происходит с
человеком, не всегда было возможно, но в основном стояли пометки
либо «не опознан», либо о повреждениях полости рта и головы. Очень
редко встречались травмы других частей тела. Эти люди по большей
части находились в капсулах восстановления или в жилом
комплексе.
Я давно понял, что происходит нечто
совсем нехорошее. Открыл блок ручной коммуникации на скафандре
Улдиса и запустил функцию принудительного усыпления и перевода тела
в искусственную кому. Запустил программу регенерации. Моё новое
звание непилот-капитана позволяло это сделать. Пользуясь правами
старшего офицера, можно было отдавать приказы скафандру. Это нельзя
делать дистанционно, но если старший офицер брал управление
скафандром в свои руки, то тогда тот выполнял уже мои команды.
Сейчас надо просто остановить бойца, чтобы он не съел сам себя и не
истёк кровью. Медмодуль заработал. На всякий случай я закрепил
штурмовика в захватах и вышел на броню.