Илья в этом участия не принимал. Он подошел, встал рядом,
оперевшись на парту и, глядя на бывших одноклассников, вполголоса,
словно по большому секрету сообщил мне:
— Ты потрясающе выглядишь. Я тебя даже не узнал сначала. Не
поздоровался — не был уверен, что правда ты. Даже мелькнула мысль,
что у тебя такая взрослая дочь. А я наброшусь с объятиями: «Привет,
Ритка!» Не так поймет.
В лицо будто кипятком плеснули, я даже задохнулась от жара и
захотелось прислонить мгновенно заледеневшие ладони к пылающим
щекам. Во рту пересохло, и я сразу не нашлась, что ответить и
только загадочно улыбнулась, стрельнув в него глазами из-под
прикрытых ресниц.
— Давай я расскажу про всех, пока они заняты.
Он сложил руки на груди, и я быстрым взглядом пробежалась по его
потертым голубым джинсам и белой рубашке с закатанными до локтя
рукавами. Все-таки потрясающе выглядит. С годами стал не просто
лучше, а неприлично лучше.
— Женька Протасов, — кивнул он на нашего плешивого плейбоя. —
Владелец автомойки. Очень этим гордится, не вздумай усомниться, что
это высшее достижение для человека. Морозову уже объяснил, что тот,
изменник родины, сбежавший в Израиль, должен в ножки кланяться
поднимающим экономику России.
И он хитро посмотрел на меня искрящимися от смеха глазами.
Это было так странно. Как будто мы с ним были и остаемся
хорошими друзьями, и у нас етсь общие шуточки. Он меня точно ни с
кем не перепутал?
— Таня Рикита, — Илья указал на стройную, даже тощую, очень
загорелую белокурую девицу с явно силиконовым бюстом. — Вышла замуж
за доктора и живет с ним в Германии.
— Это Рикита? — удивилась я.
Ее совсем не узнать. Была такой скромной пухлой девочкой с косой
ниже попы, бездонными славянскими глазами и воплощением истинно
русской красоты. Как и когда она превратилась в сушеную фитоняшную
звезду пластической хирургии? Нос ей, похоже, тоже подправили. И
вообще перешили лицо так, что я с трудом уловила только знакомую
бездну в глазах.
— Да, я тоже был сначала шокирован, — покачал он головой, снова
говоря вполголоса и придвигаясь все ближе. — Но ей все нравится.
Наоборот, говорила, что жалеет нас, неудачников. А это…
— Сплетничаете? — к нам подошла Оленька Синаева — вот уж кто
совсем не изменился! Как была рыжей и веснушчатой, легко
краснеющей, так и осталась, только раздалась в бедрах, погрузнела,
и под глазами залегли круги.