Которого я даже прочитать-то смогла только лет в двадцать
пять.
Но это не мешало мне мечтать, что однажды неземные серые глаза
посмотрят на меня с чем-то иным, кроме терпеливого равнодушия,
которое доставалось всем окружающим.
Кроме Вари.
Варя тоже была не такой как все, так что я его могла понять. В
ней смешалось столько разных кровей, что глядя на темноглазую
бойкую красотку с ворохом каштановых кудряшек, сложно было понять,
где помотало ее предков. Сама она рассказывала про бабушку цыганку,
деда итальянца, прадеда монгола и прапрадеда австралийского
аборигена, но запросто могла и врать. Она вообще легко и беззаботно
врала, и так же легко сочиняла забавные и страшные истории. Была
похожа на налитую соком тугую смешливую черешенку и тоже читала
книги и смотрела фильмы, о которых остальные даже не слышали.
Неудивительно, что Илья влюбился в нее, как только впервые
увидел на линейке в школьном дворе в десятом классе. Она переехала
к нам с родителями, двумя сестрами и пятнадцатью кошками из
Владивостока, где ее отец служил на подводной лодке — или она
придумала это, чтобы казаться интереснее, как и все остальные свои
истории.
Он таскал ей шоколадки, писал разноцветные записочки с
признаниями в любви и длинные письма о своей жизни. На всех
переменах он всегда ошивался неподалеку и не спускал с нее
влюбленных глаз. Каждый день провожал ее до дома: иногда с ее
разрешения шел рядом, а если она не позволяла — на несколько метров
позади. Вызывался дежурить вместо нее в классе, а на субботниках
делал и ее часть работы, и свою.
Он посвящал ей стихи и даже классные сочинения, если речь шла о
любви.
До момента ее появления я считала, что он бесплотный, как эльф,
и бесконечно далек от пубертатного сумасшествия, которое началось в
седьмом классе. Все эти разговоры о том, кто с кем гуляет, кто на
кого запал, перебрасывание записочками, пошлые рисунки на листочках
в клеточку, передающиеся под партами по рядам, первые поцелуи и
пересказанная страшным шепотом книга «1001 вопрос про это».
Но я ошибалась — ему тоже были не чужды все эти глупости.
Варя всегда могла быть уверена, что он первый подойдет
пригласить ее на танец на дискотеке и 14 февраля первой валентинкой
на ее парте будет его сердечко.
Его любовь была безответна, безнадежна, но от этого становилась
только сильнее.