Маша поняла, что стала невольной свидетельницей типичной семейной
драмы. Жена узнала об измене мужа и выгнала его из дома. Этот фрагмент чужой
биографии и решил все. Маша твердыми шагами направилась домой к Кате. Она
позвонила в дверь, и когда та открылась, сказала прямо с порога:
– Пошли на кухню. Есть серьезный разговор.
Спустя пять минут Катя тихо плакала, роняя слезы в чашку с кофе.
Маша грустно смотрела на нее. В комнате плавала тишина. Только воробьи весело
орали на ветках большого тополя, растущего прямо возле дома. Маша посмотрела в
окно. «Да уж, пейзажик тот еще», – подумала она. Он и в самом деле был
неромантичный: прямо пустырь, за ним – автозаправка.
Еще дальше – унылые пятиэтажки спального района. Слева – длинный
забор и морг за ним. Да, дом, в котором жили Витя с Катей, внутренним двором
выходил на заднюю часть большой больницы. На краю огромного участка и
располагалась самая мрачная его часть, которую можно было наблюдать из окна
кухни.
Возможно, если бы родители Вити и Кати, покупая эту квартиру,
знали об этом, то, наверное, не стали бы тратить на нее деньги. Но такое
мрачное обстоятельство выяснилось позже. Равно как и многие другие. Например,
полы были ужасно холодные: бетон, покрытый дешевым линолеумом без подкладки.
Батареи зимой оказались чуть теплые, старые деревянные рамы пришлось
многократно заклеивать малярным скотчем, чтобы через них не сквозило.
А еще наверху жила глухая бабка, которая слушала громко телевизор,
и с ней приходилось часто ругаться. Но и это не все – прямо за стеной, в такой
же однокомнатной квартирке, жили двое парней. Они снимали это жилье. И были… гей-парой.
Потому периодически по ночам раздавалось глухое сопение, а порой приглушенные
голоса, тональность которых выдавала, чем там занимались.
Ну, а хуже всего было то, что иногда геи напивались и занимались
сексом безумно громко. Однажды Витя даже был вынужден постучать им в стенку,
чтобы прекратились эти крики «Да! Славочка! Трахни меня! Трахни! А-а-а! Глубже!
Вот так, еще, еще!» и остальное в подобном же духе.
Но Катя, конечно, если и замечала все эти трудности быта, то они с
лихвой компенсировались той любовью, что росла и цвела в ее душе. По отношению
к Вите, к маленькому Андрейке. Это было счастьем, которое теперь вдруг дало
страшную трещину.