В Риге мне пришлось агитировать и
убеждать русскоязычных создать «русский народный фронт» и выходить
на улицы. Не знаю к чему приведёт моя инициатива, но иного пути
разрешения проблемы я не видел. Ставить заслоны из солдат «ВВ» или
«ВДВ» было крайне опасно. Историю рижского ОМОНа я помнил.
Параллельно с этим шли кадровые
перестановки в структурах комитета. Внутренняя контрразведка КГБ
времени не теряла и хлеб даром не ела. Дроздов собрал её из своих
кадров и за эти годы она смогла составить списки неблагонадёжных
сотрудников. Их-то и выслали, командировав для «обмена опытом» в
различные регионы РСФСР.
На их место в бессрочную командировку
прибыли сотрудники из региональных управлений и приняли на себя
оперативную работу убывших. Как не странно, активность протестов
резко снизилась.
Двадцать седьмого июля мы вылетели в
Москву, путь до которой я проспал, сидя в кресле. Мне всё-таки
пришлось спать на полу на тонком поролоновом матрасике, и мои
тазовые кости болели даже от лёгкого прикосновения.
[1] СВУ – самодельное взрывное
устройство.
- Ты знаешь, кого ты ликвидировал? –
Спросил Дроздов.
- Вы имеете ввиду Эндрю?
- Его.
- Знаю, конечно.
- Не спрашиваю откуда тебе известно
хотя бы его имя, и как ты связал его с событиями в Литве?
- Юрий Иванович, - сказал я со
вздохом. – Мы же уже с вами обо всё договорились. Я бы рад
рассказать всё, как есть, но вы сочтёте меня сумасшедшим и это
навредит нашему общему делу.
Дроздов перебирал в левой руке
несколько чёрных камешков и посматривал на меня несколько
исподлобья, с прищуром, но без напряжения.
- Полагаю, что тебе всё-таки придётся
мне рассказать всё «как есть», - наконец произнёс он, грустно
усмехаясь. – И ты знаешь всю его биографию? – С неподдельным
интересом спросил он.
- Вряд ли. Только то, что было
написано о нём в открытых источниках.
- Когда написано, Миша? В каких
источниках?
- Я не могу говорить об этом в этом
кабинете.
Моя рука обвела кабинет председателя
КГБ.
- Даже так? Я тебе могу
гарантировать, что здесь нет прослушивающих устройств. Это кабинет…
Это мой кабинет.
Дроздов говорил даже с некоторой
обидой, и мне захотелось, наплевав на всё, выложить правду прямо
здесь. Я устал и мне было страшно. Мне никак не удавалось вынырнуть
из пучины ненависти, в которую я окунулся в Прибалтике. Кто-то
довёл прибалтов до такого состояния. Искусственно и намеренно, ибо
так, как жили эстонцы, литовцы и латвийцы, не жил никто в СССР. И я
знал, кто это сделал.