Впрочем, это не делает его
некрасивым. Ещё бы, белокурый, синеглазый. Такими художники
изображают ангелочков. А голос… м-м-м… с хрипотцой.
Я бы непременно влюбилась в него,
если бы вообще умела влюбляться.
— Кто очнулся? Диадема моя? — Я
взялась за кофейник и протяжно зевнула.
— Какая диадема? Мать, ты совсем умом
тронулась? Мужик в себя пришел, которого ты притащила на горбу. —
Грегг закатил глаза, мол, ну ты и тупая, соседушка.
Внутри похолодело, оборвалось что-то
со звоном. В горле запершило от нервов, и мне пришлось
откашляться.
— Откуда ты знаешь?
— Да об этом весь город судачит, —
фыркнул парень. — Говорят, лекари накачали его какими-то убойными
травами, и он проснулся. Только вот…
Замолчал, хитро прищурился. Любит
удерживать внимание. Меня накрыло волной раздражения.
— Хватит говорить намеками!
— Чего ты буянишь? — Грегг цокнул. —
Мне сказали, якобы с ним что-то неладное. Не понял, что конкретно.
Ну, сходишь и сама узнаешь.
— С чего я должна к нему идти? —
насупилась.
В глазах соседа мелькнула
озадаченность.
— В смысле? Ты не хочешь поговорить с
ним?
Крепко задумалась. Наверное,
хочу.
Посмотреть на него, спросить: «Что
это было?»
Решено, схожу, если, конечно, его не
готовят к передаче стражникам для допроса.
На входе в лечебницу было не
протолкнуться. Кто-то где-то услышал, что мимо пронеслось моровое
поветрие — и всё. Половина города пришла с «симптомами скорой
смерти». Причем симптомы эти недотягивали даже до чесотки, но
народу надо было приукрасить размеры бедствия.
Я протиснулась сквозь толпу и тронула
за рукав первого попавшегося лекаря. Молоденького ещё, а потому
горящего жаром. Не растерял пока что желания помогать людям.
— Очередь едина для всех, — рыкнул
он, но затем присмотрелся ко мне и ахнул: — Это же вы! Та
самая!
— Наверное, та самая… — смутилась,
переминаясь с ноги на ногу.
— Вы принесли сюда мужчину? Из шахт?
Да о вас все кругом рассказывают!
Угу. Местная знаменитость.
— Он очнулся? Можно его увидеть?
— Да! Именно! Идемте! — Лекарь
поманил меня за собой, повел по бесконечным коридорам, отмахиваясь
от приставучих горожан. — Пока мы знаем немногое. Ему около
двадцати пяти лет, но точнее сказать сложно. Аура почти
неуловимая.
Двадцать пять лет! Всего на пять лет
старше меня, а выглядит как мужчина в возрасте.
Не может быть.