Начал Нар с нижней туники,
белоснежной, мягкой на ощупь, с вышивкой серебром по вороту.
Ловкими движениями пальцев скрепил нежную ткань по швам
миниатюрными, тонкой работой застежками: арханы не носили сшитой
одежды, и иногда Армана это дико раздражало.
– Мой архан, – начал вдруг Нар, и
Арман, уловив в его голосе плохо скрываемую неуверенность, слегка
напрягся. – Твой брат.
– Что мой брат? – тихо
поинтересовался Арман.
Он не видел Рэми уже седмицу, хотя
они и жили в одном замке: эти волны нечисти ели все время Армана,
все его силы. Да и что с Рэми может стать? В замке, под защитой
самых сильных высших магов? Прочем, братишка всегда отличался
способностью влипать в неприятности…
– Я встретил его вчера, в коридоре, –
продолжил Нар. – Рэми… страшно похудел. Осунулся. Прошел мимо и
даже не заметил…
– Вот как, – прошипел Арман, когда
Нар закончил с его штанами и принялся за верхнюю, полупрозрачную
тунику. – И что сказал Лиин?
– Хариб твоего брата отказался что-то
объяснять, ты же знаешь…
– Рэми приказал, – закончил за него
Арман. – Это похоже на моего брата. Проклятие! Всего пару дней меня
в замке не было, а он опять! Что говорит его учитель? Другие
телохранители, Миранис?
– Мой архан, я не осмелился их
спрашивать…
Ну да, кто из них будет разговаривать
с харибом? Но с Арманом еще как будут! Если не как со старшим
столичного дозора, то как с главой одного из самых сильных родов в
Кассии, а будут! Щелкнули серебряные браслеты на запястьях, обнял
широкий пояс, и Арман сел на приготовленный для него табурет,
позволяя себя причесать и разрисовать лицо тонким узором рун.
«Ну что-то же ты выяснил, – спросил
Арман мысленно, чтобы не мешать Нару работать, – не так ли?»
– Это тебя не обрадует, архан, –
мягко ответил Нар, выводя тонкой кистью узор на щеках Армана.
«А тебя сейчас кто-то просит меня
радовать? Говори!»
– Рэми заперся в своих покоях,
выходит только на дежурство. Замок сказал, что еда его возвращается
почти нетронутой. Что архан забросил свои книги, так что я не
совсем понимаю причину этого затворничества, – Арман тоже не
понимал, но, несомненно, поймет. – Он больше не выходит на
тренировочный двор с Кадмом и дозорными, – а ведь так это любил, –
и ссылается на занятость, не встречается со своим учителем.
– Я понял, не продолжай! – сказал
Арман, поднимаясь. – А нанятые мною учителя?