– Сказали, что он запретил к нему
приходить.
Арман замер на миг, когда хариб
слегка поправил, сформировал теми же застежками складки на верхней
тунике, взял со стола приготовленные для него белоснежные перчатки
и посмотрел внимательно на Нара:
– Тебя-то что грызет, мой друг?
Нар накинул на плечи Армана тонкий
плащ, скрепил его у шее серебряной фибулой с крупным брильянтом и
тихо прошептал:
– Прости, что я недоглядел его, мой
архан.
– Рэми большой мальчик, – ответил
Арман, оглядывая себя в зеркало: серебро вышивки по тонкому шелку,
мягкий блеск драгоценных камней, холодность во взгляде. Арман
прикрепил к поясу тонкий клинок, что служил скорее для украшения,
чем для защиты, и криво улыбнулся: – Давно уже отвечает за себя
сам.
Но в душе спокойствия не было. И
ожидавшие за дверьми придворные это почувствовали: на их холенных
лицах промелькнул плохо скрываемый страх. Как животные, они чуяли
свежую кровь на руках Армана, как и клубившуюся в его душе, хоть и
хорошо скрываемую ярость. И замерли, когда Арман сказал:
– Я пойду один.
– Но повелитель тебя ожидает, мой
архан, – начал один из придворных и осекся под взглядом Армана.
– Я не заставлю повелителя долго
ждать.
В покоях брата, столь же белоснежных,
как и у Армана, было тихо и неожиданно пусто. Стулья вдоль стен,
полки с книгами, тяжелый стол из белого дуба, на которым были
небрежно брошены какие-то бумаги… пусто.
А ведь Арман помнил, как еще седмицу
назад тут клубилось от просителей. Рэми любил помогать, временами
слишком любил, и казначей их рода недовольно хмурился, пытался
пожаловаться Арману на излишнее расточительство архана Эррэмиэля,
на что Арман лишь раздражительно отмахивался, пополняя казну
доходом с их поместий.
Поместья приносили столько, что даже
Рэми было потратить не по силам, так что пусть братишка будет
добрым, если ему так хочется. Тем более, что каждая его помощь
возвращалась к роду сторицей, приводя под крылья клана преданных,
охочих работать людей, которые намолиться не могли на своего нового
архана. На Рэми. На задумчивого, спокойного, всегда и для каждого
находящего нужное слово.
Арман знал его другим. Свободолюбивым
и упрямым, а временами и невыносимым. Арман знал, как брат умеет
вспыхивать и гореть в своих эмоциях, как сжирает сам себя в поисках
вины там, где этой вины нет и быть не может. Рэми целитель. Всех и
всегда хочет спасти и переживает каждую свою неудачу.