Откатиться в сторону, уйти от пинка.
Среагировать на свист. Увернуться. Не смотреть на торчащий из
драпировки кинжал. И вновь отлететь к стене, когда бьет в грудь,
оглушает волна магии.
– Я сказал, убирайся! – орет Миранис,
осыпая Рэми ударами.
Отзываются болью ребра. Но боль уже
не глушит – отрезвляет, и на помощь телу приходит разум. Встать.
Забыть, что это принц. Ответить ударом на удар и... напасть...
***
– Уймись! – приказ принца
подействовал мгновенно.
Тяжело дыша, Рэми замер, едва не
скатился в волны беспамятства. Стены комнаты, только что плывшие
перед глазами, вдруг остановились, воздух перестал быть невыносимо
густым. Ударил по глазам утренний свет, и Рэми моргнул, смахнул с
ресниц набежавшую слезу.
В кабинете царил разгром: на синем
бархате темнели капли крови (слава богам, его, Рэми), были
разбросаны по полу книги, разбито зеркало, а Рэми посреди этого
разгрома, сидел верхом на Миранисе, лишив наследника даже шанса
двинуться.
Полыхали жаром татуировки на
запястьях, надрывно ныл лоб, и в лежащем рядом с шеей Мираниса
осколке зеркала Рэми увидел отражение своего лица: залитого с левой
стороны кровью, бледного, усыпанного капельками пота, с затухающей
на лбу руной телохранителя...
«Хоть глаза больше синим не пылают и
то хорошо. А что принц двинуться не может, так оно, наверное, и к
лучшему», – мелькнула мысль, мелькнула и пропала, сорвалась со щеки
вместе с тяжелой каплей крови, стекла по шее Мираниса
глянцево-красной дорожкой и впиталась в темный ковер.
Взгляд принца вновь вспыхнул синим, и
в душе волной поднялась противная горечь. Миранис хочет ударить
магией, опять?
Продолжать бороться?
Против кого?
Против Мираниса? Побратима? Друга,
которому клялся в верности? Боги, что же это?
– Прости! – беспомощно прошептал
Рэми, тяжело вставая.
Как же ребра болят-то! Невыносимо! И
шатает слабость…
Миранис не ответил: отер шею,
размазывая кровь, посмотрел на свою ладонь, потом на пальцы, где
окрасился красным алмаз на кольце, и вдруг эхом повторил за
Рэми:
– Прости. Сам не понимаю, что на меня
нашло. Прости... И за то, что раньше было, прости… Боги, как ты со
мной выдерживаешь-то?
Рэми кивнул, не зная, что
сказать.
– Собери! – показал принц на листки
послания виссавийцев. – Спрячешь их в стол и можешь идти.
Рэми подчинился. Стянул со стола
скатерть и даже не заметил, как повалилась на пол и разбилась чаша
с персиками. Приложив мягкую ткань к раненой щеке, он вновь
принялся собирать листки, почти не поверил, когда холодный клинок
вошел ему в спину. И повернулся, раздирая мышцы.