Когда, наконец, Володя вернулся обратно в квартиру и, сняв и разложив на батарее взопревшую одежду, залез под душ, партийцы уже все разлеглись, кто где, но многие ещё не спали, продолжая из разных углов гундосить про выборы, «овощей»-обывателей и про свою грядущую победу.
Выходя из ванной и растирая насухо полотенцем жилистый гибкий торс, Володя услышал, как Ирокез обещает кому-то:
– Пусть к нам тут привыкают. Пора. После победы мы вообще, на хрен, Дзержинск в Лимоновск переименуем.
В утренние часы московский «бункер» обыкновенно бывал пустынен и тих. Те, кто жил в нём постоянно и при этом работал, разъезжались рано, ещё до девяти, до прихода «дежурного по полку». Те же, кто не работал, вставать не торопились, отсыпаясь в его дальних закоулках до тех пор, пока их не разбудят голоса явившихся в штаб по делам товарищей.
С давних пор в «бункере» был заведён такой порядок: в будние дни кто-нибудь из партийцев выполнял обязанности дежурного. То есть, неотлучно находился в помещении до самого вечера, встречал визитёров и отвечал на телефонные звонки (зачастую междугородние, из регионов), подробно записывая при этом в журнал информацию, если её адресат в данный момент отсутствовал. График дежурств составляли заранее, на неделю вперёд, и оглашали на собрании, проходившем каждый понедельник.
Сейчас, когда многие московские ребята отправились в Дзержинск, свободных, незанятых работой или учёбой партийцев в отделении почти не осталось, поэтому одним и тем же людям приходилось вести дежурства и по два, и даже по три раза в неделю.
Впрочем, Варвару, ту самую девушку, что несколько дней назад открывала Глебу дверь в «бункер», это нисколько не тяготило. Наоборот, в дни скучных институтских каникул она была рада приезжать сюда почаще. Дежурства сделались интересными – ведь столько всякого народу заглядывало теперь в партийный штаб по пути в Дзержинск, столько разных партийцев стекалось со всех краёв, в том числе и очень известных, про подвиги которых не раз писала «Лимонка».
Вот и сегодня, не успела она привычно расположиться за столом в приёмной, как заявился Алексей Концевич – крепенького вида молодой человек, руководитель недавно созданного магнитогорского отделения, прикативший в столицу на своей машине прямиком с Урала.
– Я на выборы, – сказал он, усиленно моргая красноватыми, непроспавшимися глазами. – Только Сергеича мне здесь дождаться надо.