— Нет. Она, конечно, дура, но эта
дурость от воспитания. Ее отец не мог не знать о поведении дочери.
Ему ничего не стоило сразу поставить ее на место. Он этого не
сделал. Здесь больше вины родителей, а не ее.
— Наверное, ты прав, — согласился
Вячеслав Павлович. — Я бывал у них дома. Могу сказать даже больше.
Мать Тани даже одобряла поведение дочери. Она и сама вела себя
также. А со мной вообще разговаривала как с какой-то прислугой. От
нее-то дочь и нахваталась всего этого. Но может и хорошо, что все
так обернулось? Это ведь хороший урок и для матери и для дочери.
Возможно, они и поймут, что были не правы.
— Или озлобятся на весь мир, считая
именно его во всем виноватым.
— И это возможно. Ну ладно, Егор,
прощай. Я бы тебя проводил, да мне возвращаться надо. Сейчас
следователь приедет, надо будет показания давать, а я еще семью не
предупредил.
— Прощайте, Вячеслав Павлович, и
спасибо вам за все.
— Это тебе спасибо, Егор. — Вячеслав
Павлович пожал мне руку и поспешил к подъезду.
Я поднял сумки на плечо и двинулся к
машине. Навстречу мне уже спешили Эльвинг, Ольга и Костя.
— Что там случилось?..
— Что вы так долго?..
— Как там?.. — сразу накинулись они
на меня.
Я молча протянул одну сумку Эльвингу
и двинулся в сторону кустов. Только удалившись на достаточное
расстояние от дома Вячеслава Павловича, я бросил сумку и начал
рассказывать…
— Да, не повезло Таньке. — Костя
почесал затылок. — Кто бы знал… Надо же! А я ведь помню, как ее
отец мастерил нам коляски, а потом катал по двору. Мы за ним толпой
бегали. «Дядя Кеша, прокати…» И Танька тогда такая смешная была.
Сделает что-нибудь – мы смеемся над ней и она вместе с нами…
— Чего это ты в воспоминания
ударился? — поинтересовался я.
— Да так. Думаю. Вот вспоминаю твоего
отца, когда он стоял под деревом. Помнишь? — Еще бы я не помнил! —
Или вот Танька и ее отец. Может быть деньги – это не такое уж и
важное в жизни? Зачем они, если все кончается вот так? Чтобы потом
убегать или как с Танькой, остаться совсем одной, без друзей?
— Не знаю, Костя. Не знаю. — Я
вздохнул. — Это слишком сложно для меня.
— Дураки вы, — вмешалась Ольга. — Ни
сами деньги, ни их отсутствие не принесет человеку ни счастья, ни
несчастья. Я всегда поражалась глупости людей, который жили чуть ли
не голыми в пещерах и их за это объявляли святыми. Да что святого в
том, чтобы всю жизнь проторчать в пустыне, ни черта не делая?!
Лучше бы они делом каким занялись. Нищета – еще не признак
святости, как и богатство еще не признак развращенности и
преступности. Нет преступления в богатстве, если оно добыто честно
и если человек живет не только ради его увеличения.