– Я не боюсь, потому что от моего
мнения и от моего знания ничего не меняется. Мы ничего не решаем
тут. Если все устроено таким образом, чтоб сознательные существа
после смерти попадали в небытие, то какой смысл этого бояться? А
если мы окажемся, как вы считаете, в раю, то я буду только рад. В
любом случае, правду я узнаю раньше вас. Как ученый, я отношусь к
тому, что меня ждет, как к эксперименту.
– Жаль, о результатах вы не
сможете сообщить миру.
– Отец Мартин, раз уж мы
заговорили о смерти и страхе, ответьте, а вам не страшно грешить
участием в моем убийстве?
– Соблюдение закона – не
грех.
– Вы сами придумали этот закон.
Ваш пророк писал что‑нибудь об этом законе? О том, что нужно
уничтожать всех, кто имеет другое мнение, отличное от
церковного?
Отец Мартин проигнорировал вопрос
Левия.
– Я читал заповеди, оставленные
нам от первого человека. Якобы первого. Ныне считающегося пророком.
Да что уж там мелочиться – святым! И вам, отец Мартин, не помешало
бы их прочитать повнимательнее.
– Я помню их и сам текст помню.
Наизусть.
Левий начал цитировать священное
писание:
– «Я человек. Я остался
один…»
Отец Мартин продолжил:
– «…Один во тьме. И во мраке этом
есть свет сознания, который я должен сохранить и
передать…»
– Верю, отец Мартин, верю, что
знаете. И первая заповедь из тридцати – «Не убивай себе
подобных».
– Вы, Левий, может, и напрямую не
убиваете никого. Вы поступаете хуже. Вы разрушаете нашу веру, наши
устои, вы убиваете цивилизацию. Ваше преступление страшнее. И мы
избавим мир от вас и подобных вам. Сделаем это грязное дело во имя
спасения остального человечества.
* * *
Через несколько дней голод начал
сильно бить по здоровью людей. Антон ослаб еще больше и уже не мог
ходить. Его рубашка и одеяло были в крови из‑за постоянных
приступов кашля. Ева подставила Антону к кровати ведро, которое
нашла в комнате охранника, чтоб он мог откашливаться туда.
– Ну как он? – спросил Кирилл, глядя
на Еву, стоя в дверях камеры.
– Я вообще‑то в сознании, – сказал
Антон шепотом, – можно и меня спросить.
– И как ты? – спросил Кирилл с доброй
улыбкой.
– А что, не видно? – прошептал Антон.
– Похоже, я первый из нас окунусь в прелести вечных мук.
– Ева, – сказал Кирилл, – я пришел к
тебе по делу. Почему ты не сказала нам, что есть вход в рай? Что ты
хотела отвести туда Антона и своего робота?