Я все потерял, не оставшись
собою,
А гордость моя растворилась как
дым.
И нету в душе ни тепла, ни
покоя,
Во сне лишь могу оставаться
живым.
Мне снится свобода, места, где я не
был,
И ветер в лицо, когда быстро
бегу,
Бескрайнее чистое синее
небо...
Но вдруг просыпаюсь — ходить не
могу.
Прошло всего пять месяцев с оглашения приговора, а я уже почти
сошел с ума.
В тот день колдомедики, повинуясь решению суда, отвезли меня
домой, в Малфой-мэнор, который на ближайшие три года должен был
стать единственным местом моего пребывания. Тогда я еще не понимал
всех трудностей…
Уже спустя два дня я осознал, что боль меня покидать не
собирается. Обезболивающих зелий у меня не было, так что мне
предстояло учиться терпению. Мама старалась быть рядом, однако я
раздражался по пустякам, потому часто просил оставить меня одного.
Мне не привыкать к одиночеству. Однако очень быстро стало понятно,
что без посторонней помощи мне не обойтись. Каким-то чудом маме
удалось уговорить своих знакомых из Ирландии дать нам одного
домового эльфа. Ему предоставили возможность самому выбирать,
присоединиться ли к нашей семье, и когда эльф впервые посмотрел на
меня своими большими грустными глазами, он смахнул слезу и, тихо
поклонившись, произнес: «Тинки будет служить вам, молодой хозяин».
Мама тогда его поблагодарила, а вот я только молча отвернулся,
печально было сознавать, что даже домовые эльфы теперь испытывали
ко мне жалость.
Первый месяц был самым трудным. Сидеть не получалось больше
получаса, боли были сильными, и что-либо сделать без посторонней
помощи я не мог. Волшебная палочка потерялась во время битвы, новую
было покупать некогда, а в Министерстве только обрадовались, когда
выяснилось, что брать под контроль ничего не нужно, а значит, от
меня будет меньше проблем. А мне бы так пригодились сейчас самые
простейшие заклинания типа Акцио или Вингардиум Левиоса. Я
пользовался услугами домового эльфа, который мне помогал во всем,
но постоянно видеть его морду перед собой мне не хотелось.
Меня замучила бессонница, и этот вечный недосып окончательно
портил мой, и без того непростой, характер. Однако долго злиться у
меня не было сил, последние несколько лет измотали меня психически
и научили переходить в состояние безразличия ко всему. Я постоянно
уговаривал себя, что жить в любом случае лучше, чем быть мертвым,
хотя утешение было так себе.