- Да. А координировать работу должен легально проживающий в
Германии резидент. Давно живущий, пустивший корни, вне всяких
подозрений полиции и Службы безопасности.
- Признаться, сэр, я в некотором затруднении. На примете
полдюжины достойных джентльменов. Уверен, большинство из них не
откажет мне в конфиденциальной встрече с представителем Секретной
службы, но…
- Договаривайте. Все «но», «за» и «против» нужно обговорить до
того, как запылают мосты.
- Именно! Запылают мосты. Люди живут размеренной, ничуть не
рискованной жизнью, а с моей подачи она превратится в кошмар,
наполненный опасностями, погонями, перестрелками, слежкой, борьбой
с контрразведками. Вправе ли я столь радикально менять их судьбу?
Не говоря о том, что никто из моих знакомых понятия не имеет о
работе разведчика.
- Смею предположить, вы – тоже. Погони и перестрелки не просто
редкость, они свидетельствуют о провале, когда агент спасается
любой ценой. Конечно, у нас существует специальная школа с
обучением приёмам радиосвязи, криптографии, фотографического
мастерства. Но главное в шпионаже – здравый смысл и жизненный опыт
агента. Это очень рутинная, порой весьма скучная работа, требующая
терпения, настойчивости. Особенно – интеллекта, дорогой Энтони.
Поэтому англичане традиционно сильны в секретных операциях.
Политик извлёк из внутреннего кармана блокнот в роскошной
кожаной обложке и золотое перо. Видя его колебания, адмирал выложил
последний аргумент.
- Готов поспорить, ваш гипотетический протеже,
джентльмен-авантюрист с душой пирата, промышлял бизнесом с немцами,
игнорируя санкции Версальского мира. Поэтому деятельность на грани
и даже за гранью разумного будет ему не впервой. Пусть же искупит
хотя бы часть своей вины перед Британией.
- Искупление – религиозная и несколько расплывчатая категория.
Бизнесмены предпочитают конкретность. Если я через связи в Палате
Лордов обеспечу им безнаказанность за мелкие шалости в период
санкций, градус патриотизма повысится на глазах.
Диалог прервался. Вместо рассудительных голосов двух
джентльменов комнату наполнил тихий скрип пера. Энтони Иден
аккуратным до самовлюблённости почерком писал рекомендательные
письма своим знакомым в Берлине, в Мюнхене, Гамбурге и сопредельных
с Рейхом европейских странах. Британский лев ещё не прозрел, но уже
принялся тереть лапой глаза.