На построении нет ни Трубача, ни Дюбеля, оба в лазарете. С виду
– ни у кого нет претензий. Но я знаю, что память у парней отменная,
тренированная. В нашей стае накопилась масса счетов друг к другу.
Вместо имён клички, о прошлой жизни говорить нельзя, но невольно
что-то проскакивает. Я поддерживаю домыслы о происхождении из
германской колонии в Юго-Западной Африке. Оттого странный акцент и
архаичный язык. Как если бы в Ленинграде я к кому-то обратился: «Не
изволите, сударь, откушать чаю-с?» Конечно, собеседник меня бы
понял, но тут же сдал бы чекистам старорежимную сволочь. Пытаюсь
освоить современный немецкий быстрее, чем минно-диверсионное дело,
и избавиться от русско-казанского акцента.
- Жестокие нравы, - усмехается граф, когда рассказываю ему про
учения. – Точно – прострелили ногу боевым патроном?
- Боевей не бывает. Краем уха слышал, Трубач – птица ненадёжная,
с криминальным хвостом. Его списали. И он будет свободно
расхаживать, зная нас в лицо, выучив методы разведки? Или его,
чтобы наверняка…
Майор осведомлён лучше меня.
- Нет. Мы – за гуманизм. Был бы унтерменшем, не церемонились бы.
Ариец имеет право на жизнь. Полагаю, ваш неудачливый коллега
отправлен в гехаймнистерлагер, там вполне сносные условия.
Мы сидим в уютном кабачке в начале берлинской Кранцераллее, в
дальнем углу. Даже не пытаюсь гадать, связан ли с интригами
покровителя перевод нашей банды в столичное подразделение разведки
– Абверштелле «Берлин». Майор угостил меня айтнопфом, теперь делает
знак хозяину, чтоб принёс ещё пива, тот шустро меняет пустые кружки
на полные. Погоны на кителе внушают уважение. Армия снова в
фаворе.
Я одет в мешковатую куртку мастерового, никак не похож на бойца
военной организации. На языке вертится вопрос о ближайших
перспективах, но спрашиваю о делах самого графа. Потому что в этой
стране у меня нет другого заступника. Поразительно, фон Валленштайн
продолжает опекать подельника по бегству из СССР. Имел полное
моральное право умыть руки, пристроив в Абвер.
- Многое изменилось в Рейхе, мой мальчик. Так часто бывает, если
шпион был на холоде столько лет. Страна совсем другая.
- Лучше?
- Даже сравнивать нельзя. Я уезжал в Испанию в двадцать седьмом,
в разгар кризиса. Будущее Германии было весьма туманным. Сейчас
есть все шансы для успеха! Но… - майор запнулся. – В окружении
фюрера сплошь его партийные друзья. Ты уже наслышан, конечно, о
Службе безопасности – СД?