Не хочу.
Или это провокация со стороны своих же? Радиограмма может быть
проверкой – выполню ли приказ или сорвусь в неизвестность, опасаясь
ареста в Москве.
Наконец, есть ещё одна возможность, умозрительная,
маловероятная. Но я обязан её отработать. Естественно, до утра не
могу уснуть. Появляюсь на службе в отвратительном настроении и в
первую же паузу сбегаю, чтобы проведать своего покровителя.
- Да, Тео. Докатившийся до тебя слух – верный. Про московского
перебежчика. Это тот самый капитан, что допрашивал нас в Казани.
Чеботарёв.
Граф очень недолго влачил существование штатского партийного
функционера. Чёрный китель с нарукавной свастикой туго обтянул его
торс, несколько дряблые щёки легли на воротник табачно-коричневой
рубашки. В петлицах две руны «зиг», на другой – четыре квадратика.
Штурмбанфюрер Главного Управления Имперской службы безопасности
заполучил отдельный кабинет в здании СД на Принц-Альбрехтштрассе и
непонятные мне полномочия. Готов побиться об заклад – не самые
маленькие.
Я стараюсь не показывать волнения. Боюсь поверить, что самый
дерзкий план вырваться из ловушки обретает право на жизнь.
- Не откажусь увидеться с ним ещё раз.
- Естественно. Ему я обязан самыми неприятными минутами в жизни.
Но есть несколько сложностей. Во-первых, он отказывается идти на
контакт и пытается совершить сделку с англичанами.
Сердце колотится тысячей ударов в минуту. От дальнейших слов и
решений зависит… Всё!
- Осмелюсь предположить, ему не сделали правильного предложения.
Он по-прежнему в Швейцарии?
- В Берне. С ним пытался разговаривать военный атташе,
совершенно безуспешно. Хочешь попробовать? Понимаю. Но есть вторая
трудность, на этот кусок пирога раскрыла рот наша контора.
Бригаденфюрер не поймёт, если привлеку Абвер.
Мои мозги работают на триста процентов. Если Чеботарёва укроют
британцы, через какое-то время от них последует вербовочное
предложение. Вряд ли МИ-6 выдаст меня немцам. Но если его просто
выкрадут или возьмут в оборот эсесовцы…
- Вам виднее… Но СД, как мне кажется, имеет право привлечь к
операции кого угодно, хоть гражданского, хоть военного.
- Это мысль, - он водружает на нос очки, отчего его лик под
грозным портретом фюрера становится чуть ли не домашним. – Я ещё
раз изучу рапорт из Берна и буду рекомендовать твоё участие.
Справишься?