- Передам. Но вы много просите. Знаете, какой сейчас курс
доллара к марке?
- Знаю. Дохрена! – волосатый кулак с седыми волосками лупит по
ладони левой. Капитан недавно дрожал, что положу его на месте,
сейчас захлёбывается от алчности. – Да! Но у меня ж это
единственный шанс в жизни.
- Вот что. Сейчас беседуем с моими буграми. Просите пять тысяч и
ниже не спускайтесь. Я встреваю, предлагаю дать пятёрку в аванс, вы
сдаёте одного агента, средней ценности. Лучше – коммуниста-еврея,
наци обожают такие объекты разработки. Потом следующую пятёрку, мне
десять процентов, пять сотен с каждой суммы. У вас выйдет около
полутораста тысяч. Целое состояние, между прочим.
Торгуемся дальше. Переводим марки в доллары и фунты, один раз
экс-капитан произносит совершенно бессмысленную вещь – сколько это
будет в советских рублях. Цифра, пересчитанная по чёрному рынку,
впечатляет, но Чеботарёв снова жмётся. Потом протягивает пятерню. И
я жму руку человеку, убившему мою маму.
Как два кореша, мы неторопливо топаем к «Адмиралу». Дюбель
услужливо покидает салон, чтобы не создавать тесноты.
Переговоры на кожаных сиденьях рекордно коротки: и эсесовский, и
абверовский начальники боятся спугнуть удачу. Дитман охотно
извлекает из-под приборной доски толстую пачку рейхсмарок,
отсчитывает тринадцать тысяч, чуть больше затребованных пяти тысяч
американских. Как только деньги в сумме, мной никогда не виданной,
меняют хозяина, эсесовец рявкает:
- Фамилия?
- Фёдор Зусман, атташе советского посольства в Берлине. Резидент
разведки Генштаба под дипломатическим прикрытием.
Вижу кислую мину на лице плательщика. Ещё бы, и без того
известно, что советский МИД – сплошь крыша ИНО и военных.
Информация стоит бутылки коньяка, но не ефрейторской зарплаты за
два года. Вся комбинация висит на волоске. Если начнутся разговоры,
между делом промелькнёт моя связь с НКВД…
Дитман давит:
- Давай нормального агента-нелегала. Настоящую русскую грязную
свинью.
Капитан называет псевдоним, фамилию, имя, адрес, режим связи,
текущее задание. Лемке тщательно записывает. Дитман едва скрывает
торжество, хоть информация ещё не проверена.
Я молюсь Богу, в которого не верю. Сделай так, чтоб раскрытый
предателем сотрудник уже получил радиограмму с приказом бежать.
Или не получил. Потому что его нет в списке, спущенном из
Москвы. Тогда мы его убили.