- Не путаешь. Не знаешь всей правды.
Разум у призрака может и не проснуться, а в нашем случае у него
даже с головой беда... Тьма!
- Что он делает? - недоумённо
спросила я, отступая от мёртвеца, который продолжал ощупывать в
воздухе невидимые шары.
- Голову ищет.
- Свою?
- Боюсь, что уже твою... Беги!
Хлоп! Дверь чердака отомстила,
хорошенько ударив меня по носу. По инерции я сделала несколько
шагов назад, а когда обернулась... перед глазами встала серая
мантия в бурых разводах крови.
Мою голову обхватили длинные пальцы
и с силой дёрнули вверх.
Минуты потянулись бесконечной тугой
верёвкой. Я кричала, я чувствовала, как ломаются и трещат кости,
как рвутся мышцы, и где-то в центре лба бьётся злое, раздражённое:
"Отдай, отдай!"
Отдай моё! Отдай!
Отдай... ты всё равно тупая
девчонка, годная лишь для развлечения. Тебе не нужна голова. Отдай.
Отдай! Ты навсегда останешься игрушкой в руках императора. Ты
навсегда останешься той, которой поиграются и выкинут... Отдай!
Я задыхалась. Моя жизнь, моё прошлое
и предательство, затмившее собой бесконечно лазурное небо - это
горело больнее, чем физическая боль. Император тоже угрожал лишить
меня головы, но Светлоликая успела первой.
Папа... как же я хочу домой, папа! Я
знаю, что могу вернуться. Ведь у меня же сохранилась твоя
иголка...
Пальцы нашарили защитный футляр в
кармане - и боль утихла, спряталась. Намекнула, что я сделала
верный выбор.
"Не смей" - прошелестело в голове, -
"Твой дом не только в Эр-Хатоне. Твой дом и в Хонорайне, просто ты
пока не приняла его".
Я не видела её лица, но голос и
запах даже в иллюзии казались знакомыми. И иголка, лишившись
футляра, вдруг ударила впрёд, в ту самую серую мантию.
- Почему ты не приходила
раньше?..
- Ты не звала. Я была тебе не
нужна.
- Но это неправда,
неправда!..
Мы встретились на границе лета и
осени. Она стояла у ворот отцовского замка, в сизом тумане из
низины. За её спиной высились деревья с сухими листьями, гремело
небо, а под моими ногами цвела земляника. Солнце озаряло
обереги-фонарики на скатах крыши, игриво звонил в колокольчики
ветер, шумели дети.
А рядом с ней не было
никого.
- Я даже не знаю, каким именем
он нарёк тебя.
- Агата, - шепчу, сглатывая
слёзы, - меня зовут Агата...
Солнце льётся чистой патокой,
затмевая её образ и заглушая звуки. У наших ворот шелестит мощный
старый клён, покрытый шапкой алых острых листьев. И миг спокойствия
вдруг съёживается, стирается ярким росчерком молнии, треском дерева
и огнём, съедающим фамильное дерево Каэдэ...