Однако он, казалось, не
услышал меня. Вместо ответа Алекс подошёл к столу и со злостью сбросил
выпотрошенные книги на пол. Потом сел на стул и, сцепившись в волосы, принялся
раскачиваться взад-вперёд.
— Пять лет! Я пять лет
работал над книгой и что в итоге? Какой-то ублюдок решил, что может вот так
запросто присвоить мой труд себе! Да я убью этого чёртового старикашку!
Обычно люди в ответ на агрессию
стараются убраться подальше. Однако я чувствовала нечто похожее
на лёгкому возбуждение. Как будто находилась сейчас не в комнате с
человеком, готовым убить из-за неназванного труда, а за карточным столом.
— Думаю, что тебе не особо
понравится в тюрьме, — холодно заметила я. — В конечном счёте совершить
преступление не составляет большого труда. Куда намного сложнее его скрыть и не
выдать себя с потрохами.
— Ты говоришь так, будто
совершила множество убийств.
— О, разумеется! — я не
удержалась от язвительного тона. — На моём счету не менее десятка трупов. К
тому же имела сомнительное удовольствие оказаться в центре одного громкого
преступления.
Алекс прочесал пальцами и без
того взъерошенные волосы и посмотрел на меня внезапно прояснившимся взглядом.
— То есть…
Я усмехнулась и покачала
головой.
— Я пишу детективы. А в
детективах всегда есть жертвы. В реальности я никого не убивала. Но знала
человека, которому долгое время всё сходило с рук. Судьба оказалась не такой уж
и благосклонной к убийце. Уж прости, Алекс, но ты слишком ненадёжный
преступник. Сам сдашь себя на первом же допросе.
Полерецкий ошеломлённо
заморгал. А потом вдруг расхохотался. Громкий, визгливый хохот перерос во
всхлипы и похрюкивания. Алекс пытался что-то сказать, но не мог. Он
замахал руками, по покрасневшим щеками потекли слёзы. «Только истерики не
хватало», — подумала я и, подойдя к нему, от души влепила пощёчину.
Смех оборвался.
— Спасибо, — тихо
произнёс Алекс, удивлённо касаясь бритой щеки, по которой расплывалось красное
пятно.
— Всегда пожалуйста,
— отозвалась я, тряся ушибленную ладонь. — В следующий раз буду
требовать деньги с тебя. Так что держи себя в руках. Ты всё же учёный, а не
благородная институтка.
В ответ Полерецкий растерянно
кивнул. Он отвернулся к столу, бесцельно собирая разбросанные книги и складывая
их в аккуратные стопки. В этот момент мне стало его жаль. Как жаль любого
человека, который посвятил практически всю жизнь делу, а потом вдруг обнаружил,
что его труд украли. Переживаемое горе сопоставимо разве что с утратой близкого
человека.