Только теперь он стал испытывать странное ощущение в руке, которому не придал значения. Отдернув рукав свободной рукой, он обнажил предплечье. Света от факелов было достаточно, чтобы увидеть, как почернели его вены, и какими видимыми они стали. Ногти руки, сжимавшей клинок, стали чернее угля, и чернота эта стала расползаться дальше, на пальцы.
Он бросил меч.
Но было поздно. Его рука гнила, как будто он был уже мертв. Но гнила так быстро, как чернеет горящий лист бумаги.
- Боже, - прошептал он, а его лицо исказилось в новом для этого человека выражении. Джозеф видел его сотни раз, когда Майкл был маленьким и собирался плакать. Перед тем, как пустить слезы, лицо Майкла становилось именно таким. И потому Джозеф знал, что случится с Клайзером в следующий миг. И он не ошибся. Пальцы руки отвалились, как угольная пыль, а гниль добралась до локтя, Клайзер стоял на коленях и, рыдая, держал здоровой рукой все быстрее и быстрее сгнивающую правую. Майкл смотрел на это, тоже плача и раскрыв от ужаса рот, но не мог заставить себя отвернуться. Этого не мог сделать и Джозеф, рот которого тоже был приоткрыт, а глаза расширены от ужаса.
Вдруг все прекратилось. Гниль дошла до локтя и перестала идти дальше. Тяжело дыша, Клайзер пытался удостовериться, что проклятье не пошло выше. Видимо, он держал меч недостаточно для того, чтобы проклятье перешло на плечо. Облегченно выдохнув, он улыбнулся и посмотрел на Таннеев. Они тоже улыбнулись ему, радуясь, что все закончилось. Майкл даже всхлипнул и коснулся лица, чтобы вытереть слезы. Этому действию Клайзер даже усмехнулся…
А через секунду в одно мгновение почернел и тут же рассыпался, как будто состоял из угольной пыли, а не мяса и костей, как все люди. Рассыпался, как мираж. Рассыпался, будто его никогда не существовало, обратившись в горсть черного пепла.
Майкл закричал. Он не видел ничего в своей жизни ужаснее. Он не видел даже обычной смерти, не говоря уже о чем-то подобном, что случилось только что на их глазах. Подобное могло существовать лишь в сказках сумасшедшего деда-выдумщика, коим его считали по всей деревне. А теперь, оказывается, что все то, во что все отказывались верить, оказывается правдой.
Его крик заглушают другие звуки. Некое клацанье за их спинами. Джозеф первым осознал, что это, и оттолкнул от себя сына, пытаясь защитить самое дорогое, что есть в его жизни, и тут же его шею обвила костлявая рука. Восставший из могилы мертвец стальной хваткой сжал его горло рукой. Вторую руку Клайзер оторвал и бросил куда-то в ноги, и потому у мертвеца осталась всего одна.