Прошлый год принёс в Кустанай моду на цветастые мужские шляпы,
одинаково короткие прорезиненные разноцветные плащи и ботинки с
высоким голенищем, куда следовало заправлять брюки. Поэтому
разнообразия в одежде как бы и не было. Но всё равно народ
стал-таки смотреться веселее. Ещё в шестьдесят восьмом все, включая
модных девушек, ходили в сером. Оно было в полоску, в клетку, в
цветочек или в горошек, но серое.
Тёмное, среднее, светлое, но серое. Мужики носили серые замшевые
куртки, такие же кепки или высокие головные уборы с козырьком,
обшитые вокруг и поверху картонного каркаса серым твидом или
бостоном. Чёрными были только все виды обуви. И выглядел народ так,
будто он един и сплочён не только мыслями о коммунизме, но соединён
и внешним образом общим. Не было выскочек в красных сапожках. Все
были равны снаружи и, значит, внутри, в мыслях о стране победившего
социализма.
А в семьдесят первом как чёрт попутал всё население. Мужики в
красных, зелёных, коричневых и полосатых чёрно-белых кепках. В
разномастных куртках из синтетики, вельвета и «болоньи». В таких же
раздувающихся от легкого ветерка плащах, красных ботинках и
крашенных в весёлые цвета фетровых шляпах с загнутыми по-ковбойски
полями.
Шляпы носили и с драповыми пальто, и с болоньевыми курточками,
снизу затянутыми витым шнуром, и просто с костюмами, когда уже
ощутимо теплело. О женщинах рассказывать сложнее, поскольку с
начала семидесятых всех накрыла западная мода, непонятно как
просочившаяся в замечательную, но всё же глухую Кустанайскую
провинцию. С весны по городу носился сложный душный запах смеси
духов. Польских, чешских, латвийских, московских и даже чисто
французских.
Если не было ветра, то ходить надо было бы в противогазах. Запах
висел тяжелый и ядовитый. Расцветки, ткани и фасоны всего, что
стали носить дамы описанию не поддаются, потому и не описываются. А
кроме шмоток пёстрых яркости жизни и радостных чувств добавляли
огромные стенды-плакаты на фанере или загрунтованной жести, которые
прибивали к столбикам и вколачивали вдоль всех улиц, не слишком
удалённых от центра города.
На плакатах комбайны косили пшеницу с огромных полей, девушки в
белых халатах и косынках доили коров. Сталевары, которых никогда не
было в Кустанае, стояли со счастливыми лицами возле домны, засунув
в расплавленный метал штуки три длиннющих кочерги. Другие плакаты
напоминали, что народ и партия едины, причем народ шел строем по
низу плаката, а вверху сияли портреты членов политбюро.