Слово офицера, - прошептал Володя. - Заплутал и выберусь. Соберу
всю совесть да честь, оставшиеся по каплям, и выберусь. Клянусь,
Саша.
Малович подал ему руку.
И он сел за стол перелистывать бумаги с увлечённым лицом, будто
любил это дело безумно, а разговора с другом вообще не было.
Постоял Володя у окна ещё немного и пошел на улицу. Помыть свой
мотоцикл и покурить. И то, и другое должно было привести его к
единственно правильным действиям. Он уже наносил последние мыльные
мазки мыла на переднее крыло и отшагивал назад, как большой
художник, оценивающий художественность мазка издали. Но кто-то
сверху, с небес, не иначе, в этот момент послал ему в главную
извилину мудрую мысль. Володя кинул тряпку на сиденье и, почему-то
спотыкаясь, понёсся в свой кабинет, где Малович дыроколом
простукивал дырки и насаживал листки на два металлических стержня.
Укомплектовывал отчётность.
- Шура, мать твою! А чего тянуть?! - закричал Тихонов так
истошно, что в стенку постучали из соседнего кабинета. Они тоже там
подшивали документацию, стучали дыроколами и под такой хай запросто
могли промахнуться и не попасть дыркой на никелированный стержень
папки. - Зачем два месяца ждать, а? Что это даст? Я же почти год ни
с кем больше. Ты ведь знаешь.
Мы полгода не живём уже. Я весь на сопли изошел. Ослаб душевно и
телесно. На задержании подламывал одному разбойнику руку, так из
последних сил дожал гада. А раньше в секунду этот номер исполнял.
Это потому, что ловлю бандита, а перед глазами то жена, то дочка.
Шура, сгоняешь? Тут же рядом девятая школа. Поймаешь её на перемене
в учительской. Ты ж за пять минут любого можешь склонить или к
геройству, или, блин, к злодейству. А переменка у них - десять
минут. Давай, а!
- Вот ты упёртый баран, - определил общественный статус друга
Александр Павлович. - Ладно. Только я как хотел, так и сделаю.
Сейчас пойду к Фёдору Антоновичу, к отцу её схожу сперва. Мы для
верности общего дела общую стратегию с тактикой вдвоём выберем. Он
для неё - большой авторитет. И самый родной человек. Не ты.
Запомни. Отец! Нас, баранов, у неё может быть два-три, ну, как
повезёт. А батя один. Это ему благодаря она есть, а не тебе. Пойду
к Антоновичу. Потом к ней. Ну, ты экземпляр, Вова. Тебя бы
выставлять в музее моральных уродов. Жалко, не придумали пока
таких.