Сотник
метнул в него полный ярости взгляд. Но ничего не сказал. Какой смысл спорить,
когда на стороне оборотня закон. А что касается его собственной ответственности
перед городом – он сделал все, что полагалось по соглашениям между людьми и
оборотнями. Принес клятву самолично разыскать преступника и совершить над ним
возмездие. Клятвы оборотней нерушимы –
то общеизвестно и закреплено в соглашении. Добиться от него большего сотник не
мог. Потому развернулся и ушел прочь от спальни племянницы. Все, что ему
оставалось – проклинать самодеятельность сестры. И самого себя, за то что и верно
избаловал Кизару и дал слишком много воли.
А
Фернир выждал время, которое сам отмерил женщинам на сборы, распахнул дверь и
вошел в спальню.
Вирелла
стояла на ногах, спиной к нему, в платье. Не в красном. Цвета сочной зелени,
удивительно оттенявшей ее рыжие волосы. Мать стояла рядом, протягивала
переметную суму. Девушка отталкивала ее руку.
-
Я же сказала – не пойду с ним! Уйди с дороги, вылезу в окно и убегу к швеям,
пока он не вошел!
-
Поздно, - негромко молвил Фернир.
Девушка
вздрогнула. И, не оборачиваясь, бросилась к окну. Вскочила на подоконник,
распахнула ставни. В мгновение ока Фернир оказался рядом. Перехватил упрямицу
за талию, перекинул через плечо, будто тюк тряпья.
-
Никогда не пытайся сбежать от волка, - проговорил не повышая голоса. – Не то он
перепутает тебя с добычей.
-
Пусти!
-
Пущу. Когда начнешь вести себя смирно. Давай сюда сумку! – скомандовал матери.
Та
послушалась, всхлипывая и утирая слезы на глазах.
-
Не обижай ее, прошу!
-
Ты уже выпросила у меня все, что хотела. Теперь моли своих богов, чтобы
девчонка образумилась и не нарывалась. Прощай.
Он вышел из спальни с Виреллой на плече.
Девушка верещала и молотила кулачками его спину. Оборотень не реагировал,
просто шел к дверям. Никто не попытался остановить их. Даже не попался
навстречу. Похоже, сотник разумно велел домочадцам не вмешиваться.
Покинув
дом, Фернир так и дошел до окраины города с голосящей девушкой через плечо. А
там спустил ее на землю. Удерживая широкой ладонью тонкое девичье запястье,
вытащил свободной рукой из полы плаща бечевку. Скрутил ей руки, намотал второй
конец себе на предплечье.
-
Дальше пойдем так. Вижу, тебе надо немало времени, чтобы угомониться.