— Духи удачи, придите! — зову я. — Придите же!
Что-то меняется. Я ловлю перемены чутьём.
Руна удачи вычерчена идеально, и отклик приходит.
Но прежде, чем я успеваю завершить ритуал, пламя темнеет,
слизывает края руны, искажает картинку.
Я пытаюсь бороться, восстановить руну, но линии
искривляются.
Я моргаю, и вместо красного полотна передо мной оранжевый огонь
свечи, а в нём проступает знак беды.
Концентрация потеряна, но ещё не поздно вернуть над ритуалом
контроль.
— О чём вы предупреждаете меня, невидимые гости?
Духи не предсказывают, они предостерегают. И если понять, откуда
идёт несчастье, всё можно исправить. Беда может грозить мне,
святилищу, кому-то из прихожан. Да кому угодно! Даже никак не
связанному со мной родственнику заглянувшей на огонёк души.
Пламя тревожно потрескивает.
— О чём вы предупреждаете меня? — повышаю я голос. — Духи удачи,
придите!
Предвестие беды начинает обретать чёткость, линии наливаются
пульсирующей чернотой. Я задерживаю дыхание.
— Иви!
Со спины на меня кто-то налетает, запрыгивает чуть ли не на шею.
И вышибает из и без того зыбкого транса. Я растерянно оборачиваюсь,
а свеча сама собой гаснет, и к потолку поднимается струйка тёмного
дыма. Плохого дыма.
— Рон! — беззлобно возмущаюсь я, но Рон весело хохочет, крепко
обнимает.
И мне ничего не остаётся, кроме как сдаться, потому что в
эльвийских храмах детям можно если не всё, то почти всё. Дети — это
радость, а радость согревает Общий дом.
— Иви, а что ты делала? Души кормила, да?
— Не кормила, а угощала, — поправляю я.
Рон не слишком интересуется разницей, выпутывается из моих
объятий и уносится вглубь помещений, а ко мне подступает его
сестрёнка. Девочка гораздо спокойнее брата, но проблем может
устроить не меньше. Если Рон просто шебутной, то она хитрая тихоня
себе на уме.
Если сложится, через два-три года постараюсь представить её
учителю…
— Доброе утро, Иви, — улыбается она.
— Доброе.
Остальные дети окружают, меня, здороваются наперебой, что-то
рассказывают, делятся радостями, горестями и все одновременно. Мик,
восьмилетний крепыш с талантом к каллиграфии, дёргает меня за подол
и застенчиво протягивает спелое краснобокое яблоко.
Про Рона я не то чтобы забываю, просто упускаю излишне
деятельного мальчишку из виду. Расплата приходит незамедлительно —
у уха, едва не задевая меня по голове, пролетает тряпичный
мячик.