Пожалуй, меньше всего на свете я бы хотела сейчас лицезреть
этого лгуна, подхалима и предателя, но из всех эльфов человеческой
речью владели только он и маленькая Донния, которую мать позвала в
свой шатёр, чтобы помочь кому-то из воинов. Гаэлас вернулся
последним, бросил на меня и Лейса короткий мрачный взгляд и скрылся
за чёрным пологом своей палатки. Скелеты-стражи тут же заняли свои
места у входа и скрестили мечи, обозначив, что проход закрыт.
Жилище в точности соответствовало его характеру: сквозь тёмное
полотно было невозможно разглядеть ничего внутри.
— Ты увидишь замок Хранителей, — сообщил мне Лейс, когда мы
поужинали горячей кашей, а Донния принесла нам дымящийся чай из
сушёных ягод и уселась рядом.
— И святилище нашей богини Ньир, — мечтательно сказала девушка,
— а если Гаэлас не позволит тебе выходить из подземелья, то я буду
навещать тебя.
— Подземелья? — переспросила я.
— А ты думала, что рабыням выделяют комнаты в мансардах с
прислугой и кучей шёлковых подушек? — ехидно расхохотался Лейс. —
Тебя ждёт клетка, цепь и крысячье дерьмо. Именно это произошло с
прошлой игрушкой Гаэласа, и поверь, он выдержал недолго, этот
человеческий маг.
— Я больше тебе не верю, — сказала я эльфу.
— Никто не верит Лейсу, — подхватила Донния, разбирая узорчатым
гребешком длинные локоны своих серебряно-белых волос. — Ни люди, ни
эльфы…
Несмотря на то, что девушка произнесла эти слова рассеянно и
тихо, Лейс зарычал ничем не хуже волчонка, вскочил, оттолкнул
глиняную посудину с ароматным напитком и в считаные мгновения
скрылся среди сумеречно блестевших каплями дождя кустов.
Утро нового дня заполнило передвижной лагерь эльфийского отряда
радостными криками и бодрым конским ржанием. Я узнала от жриц, что
из замка Хранителей пришёл приказ возвращаться, и несколько молодых
рекрутов приехали верхом и привели с собой коней для уставших
дозорных. Эльфы сворачивали свои остроконечные палатки, упаковывали
походную утварь и снаряжение, переговаривались с прибывшими
солдатами — и во всём этом движении не было так свойственной людям
суеты. Они всё делали быстро, но при этом словно никуда не
торопились. Говорили порой высоко, стремительно, но их дыхание
оставалось ровным, а голоса — мелодичными. Больше всех волновался
волчонок Матс. Он оголтело носился по подлеску, время от времени
выскакивая на поляну, где паслись кони, замирал, ставил уши торчком
и принимался бить себя хвостом по бокам и подлаивать от
любопытства.