– Та самая песня…
– Что? А…да та самая…
– Ты ее пела, когда мы познакомились, веселый тогда был день. Помню, я всю ночь жалел, что позволил увезти себя в Россию, я же не знал, что тебя встречу. Но так было обидно, на все лето в какое-то захолустье ехать, ладно бы в Москву или в Петербург, а, то как же в провинцию, где по моим представлениям еще козы по улицам бегают.
– Не угадал, тогда по улицам бегала только одна коза, песни распевающая.
– Да ну перестань, тогда получается, что первую свою картину я, значит, козе посвятил, нет, так дело не пойдет, а детям ты уже сказала, что их мама-коза? – впервые за три сумасшедших дня Миша улыбнулся добродушной улыбкой ребенка, но Наташа, увы, этого не заметила, она продолжила петь и все смотрела на картину. Прошла минута. Казалось, мастерская становится очередным мишиным шедевром, безмолвным, пустым, пугающим своим холодом.
– Поняла, – хлопнула себя по лбу женщина и, отодвинув с колен голову мужа, бросилась к картине.
– Что ты поняла? Наташа…
А женщина тем временем схватила кисть, макнула ее в желтую краску и крупными мазками нарисовала над ледяной пустыней солнце. Оно вышло кривоватым, но спустя секунду, сверкающие льдины на картине ожили и поплыли по направлению к краю холста.
– Что происходит?! Боже, Наташа, что это?! – Михаил вскочил и еле успел оттащить жену от холста, с которого серебристо-синей рекой стекал тающий лед. Прошло несколько секунд, холст остался чистым, на нем не было даже грунтовки и Михаила потянуло к нему с непреодолимой силой. Увидев, как загорелись глаза ее мужа, Наташа чмокнула его в щеку, и коротко бросив: «Твори!», выскользнула из мастерской. «Теперь все в порядке».
А тем временем на холсте расцветал всеми своими красками старый лес, на поляне в центре картины уснула девушка, ее волосы черными змеями рассыпались на траве, блестящей бриллиантами росы. Из-за дерева выглядывал пугливый олененок, а в небе величественно парил орел.
* * *
Больница провинциального городка, три часа дня молоденькие медсестры болтают в ординаторской.
– Ну и что там?
– Да ничего, три дня уже в коме, в себя не приходит, жена-красавица вон все глаза уже выплакала.
– Ну, еще бы такой мужчина, красавец, художник знаменитый говорят. В Италии учился, да и фамилия у него итальянская. Жалко будет, если…