Альвах смотрел на собственное женское тело, что
продолжало лежать под защитой сияния, и в нем мешались чувства
настолько противоречивые и разные, что, казалось, суть сферы вокруг
него пошла рябью. Должно быть, сила страстей человека была такой,
что обратила на себя внимание самих Предвечных. Зазвучавший женский
голос обращался снова к нему.
- Ты, должно быть, смущен, - судя по тону, Темная
Лия ободряюще улыбнулась. Однако так ли это было, Альвах не увидел.
Взгляд смертного был по-прежнему прикован к не изменившемуся телу,
и даже настолько высшее внимание оказалось бессильным отвратить его
от этого зрелища. - Сюда, к нам проникнуть может только дух. Но не
бойся. Едва ступишь за грань - вновь очнешься во плоти. Жизнь твоя
будет продолжена.
Отчего-то последнее вывело Альваха из состояния
недомыслия и оцепенения.
- Прислужники хаоса, которые толкутся в двух
десятках шагов, оборвут мою жизнь, едва я отойду от... отсюда, - он
говорил медленно, стараясь скрыть горечь разочарования от
несбывшегося. - И если так... да свершится ваша воля надо мной.
Но... простите мою дерзость... я проделал долгий путь сюда.
Можно... хотя бы узнать... зачем я был нужен... отцу и матери всего
сущего?
Горькая тоска пересилила страх и благоговение. Он
поднял взгляд.
Оба Предвечных продолжали смотреть на него. Лица их
были едва различимы в сиянии, нестерпимом для смертных глаз.
- Справедливо, - наконец, проронил Лей.
- Ты не должен преклонять колени, - лицо благой и
прекрасной сестры самого Светлого было таким, каким представляли
его в своих проповедях священники темной половины мира. Лия
излучала доброту, участие и покровительство - то, что люди
приписывали женскому началу до разрыва Предвечных. - По твоим
речам, ты принимаешь нас за Творцов. Но мы - не Творцы. Мы - только
Предвечные...
- Недостойные. Быть. Даже. Брошенными в прах!
Альвах послушно поднялся. Уловив в обращенных к
нему речах то, что могло сойти за приказ, он повиновался по старой
воинской привычке, что намертво въелась ему под шкуру. Хотя кроме
пожелания не преклонять коленей больше не понял ничего.
- У нас. Есть. Время. Рассказать ему.
- Ты прав, мой брат, - сам голос Темной Лии, в
котором слышалась материнская забота, словно помалу лил целебный
бальзам в источенное многолетней мукой существо смертного романа. -
Мы можем рассказать. Ведь долгое время мы надеялись на
избавление... только с его помощью.