И все же, Вальгард помнил о своем долге. В мгновения, когда его
терзало особо острое желание, рассудок манна мутился настолько, что
вождю маннов начинало казаться, будто это сама Марика нарочно
отвращает его от нужных мыслей и манит своей прелестью. От волхва
Снежный Волк был наслышан, что многие романские ведьмы обладали
умением соблазнять мужей при помощи женской магии. Он почти
уверился в том, что и принцесса Марика была ведьмой. Тем более, что
его соглядатаям, которые собирали в городе слухи, удалось узнать,
будто про-принц Седрик вытащил жену из огня, в котором ее
собирались сжечь за чинимое колдовство.
Вальгард ожидал чего-то подобного, поэтому почти не удивился
принесенным вестям. Он пожелал узнать больше, но сверх уже
услышанного маннам удалось узнать немногое. Из того, что они сумели
поведать вождю - принцесса Марика в девичестве действительно
обвинялась в колдовстве. Она была оправдана судом Инквизиции.
Однако многие склонялись к мысли, что это оправдание было
следствием многих мер золота, на которые не скупился очарованный
прелестью романки принц Седрик. Дальнейшее поведение Марики в роли
жены также вызывало подозрения. Редко какая из жен в замужестве
творила то, что сходило с рук оправданной темноволосой ведьме.
Очень было похоже на то, что даже если Марика не владела
колдовством, у нее были свои, особые способы воздействия на умы и
сердца мужей. Ибо под ее женские чары попадали все, кто имел
несчастие - или счастье видеть прекрасную таинственную романку
вблизи. Слухи же о ней ходили самые разные.
Вождю маннов этого, однако, оказалось достаточно. Убедившись в
виновности Марики, Вальгард окончательно впал в неистовство. Он уже
не мог уехать без того, чтобы коснуться этой бесстыжей женщины и
поступить с ней так, как она того заслуживала. Наведенное на него
помешательство достигло предела. Понимая, однако, что ему самому
эта задача не по силам, Снежный Волк обратился к единственному
человеку во всем отряде, кто мог ему помочь.
... Как и предполагалось, велльский маг по своей всегдашней
манере долго и хмуро отмалчивался в ответ на яростные и страстные
речи вождя. Он словно ушел в себя и ни на что не реагировал, только
временами морщась. Однако когда Вальгард проявил особую
настойчивость в речах, велл, все же, сдался.