Один человек сказал мне, что долг он при случае отдаст.
– Только не последний, – ответил я и подумал: «А где он купил фольгу, прости Господи?»
– Живут же люди, – подумал бродячий кот, оглядевшись в мусорном баке.
– Живут же, – подумала домашняя кошка, увидя удирающих от собак котов.
– Живут же, собаки, – подумал бродячий кот, заглянув в окно жилого дома.
– Так не живут, – подумал бродячий кот, увидя за стеклом сытую, но одинокую домашнюю кошку.
– Нелюди, – подумала домашняя кошка о хозяевах – Им всё игрушки. Пора бы уже и кота привести.
– Живодеры, – подумал бродячий кот, глядя на хозяев, выгуливающих собак.
– Вот, – гордо сказала жена, поставив мне на стол утренний кофе – Я еще даже животных не кормила.
Счастливее, чем овцы, не найти.
Они всегда на правильном пути…
Два зеленых плацкартных железнодорожных вагона вместе с нами завезли в ноябре куда-то в глушь куцей беспородной тайги и оставили на рельсах. Я и сейчас не знаю, где мы были – в Забайкалье или в Якутии. Но мы были.
Мороз стоял адовый. Даже в ватных штанах поверх формы и в бушлатах работать получалось не более пятнадцати минут. Посменно. Родине нужен был наш бесплатный и бесполезный труд.
И мы долбили ломами мерзлую землю, отбивая при ударе только маленькие кусочки, отрезанные от целого, словно ломтики, глинозема. Похожие на нас.
Дело, понятно, не шло. Но никто нам и не мешал. Скорее всего, начальство просто пережидало, решая, куда отправить дальше. В одном вагоне все ребята были после Монголии. В соседнем – забайкальские.
Старший офицер приезжал откуда-то утром, торчал в вагончике и к вечеру убывал восвояси. Продукты и горячее привозили в бачках, а завтрак и ужин мы готовили сами. Свою ложку, главное личное имущество, каждый держал в голенище сапога.
Казенных ложек в этом мире всегда меньше, чем ртов.
Но никто извне к нам и не лез. Некому. Где-то гнила, распускаясь, своя жизнь. А нам здесь было все равно. Мы считали дни до далекого дембеля.
Какая разница, где отсчитывать время из одной клетки в другую, попросторней?
Все равно и в Монголии не было ни девчонок, ни домов, ни штатских, ни телевизора, ни радио. Там степь, работа и тоска за окном. Здесь тоска, работа и просторы с пролесками. Солдатчина…
По соседней действующей ветке проходили товарные поезда. Иногда они останавливались рядом. В них болтались цистерны с дешевым вином. Дежурный обязан был следить за этим. И порой ночью мы подскакивали от истошного крика: