И вот ночью постучал кто-то в окно. Дело в общем
привычное. Через хутор многие странники проходили. Кто переночевать
просился, кто просто поесть.
Но в тот раз Анна не торопилась открывать. Всем
примолкнуть велела, задула споро свечи да прислушалась. Вскорости
стук повторился и зачастил от окна к окну. Поначалу лёгонькое
постукивание было, робкое. После - усилилось,
наддало.
Верочка, бабушкина близняшка, слюбопытничала -
потёрла в уголке стекло и в дырочку глянула.
Видит - бабка незнакомая. Да страшенная такая! Кожа
на лице чёрная, бугристая, а глаза белые, будто незрячие.
Надвинулась к окошку близко-близко и скалится.
Верочка в крик! Едва её Анна успокоила. Обняла
покрепче да давай читать что-то, повторять без конца. Не молитву,
нет - совсем уж непонятные слова.
Не открыли той бабке двери, не пустили в дом. Так
она до утра по окошкам стучала, всё пугала ребятню. И собаки ни
разу голоса не подали - забились куда-то,
попрятались.
Утром стихло всё. И когда посмотрели – не нашли под
окнами бабкиных следов! Чистый нетронутый снег лежал, ровнёхоньким
покрывалом.
Расставила тогда Анна по окнам плошки, ссыпала в них
свячёный мак, траву особенную добавила да соль четверговую.
Приготовления сделала - мало ли что. Только всё без толку
оказалось. К вечеру опять явилась страшная бабка - скрюченная да
горбатая, в руках мешок. Снова принялась под окнами блуждать да
стучаться. Стукнет и ждёт, авось впустят.
Страшно ребятишкам опять, не спят, хнычат. Уже
молитву завели, в уголке под образами в уголке поклоны клали. Бабка
же знай стучит – да сильнее, чем в прошлый раз,
злее!
Маленькие в рёв ударились, Анна их как-то отвлечь
пытается - напевает что-то, внимание с бабки на себя перетягивает.
Так до утра и дотянули.
На третью ночь пробралась старуха в
сени!
Как – непонятно. Услышали только, что наружная дверь
хлопнула с силой, хотя на крепкой задвижке была. Застучали по полу
шажочки. И заскреблось, забормотало что-то совсем
близко.
Пришлось тогда Анне своё умение применить – обняла
каждого из детей да сказала, что уведёт бабку подальше от дома. Им
же велела сидеть тихонечко, за дверь не соваться, до утра никому не
открывать. И её саму не впускать, если до рассвета
возвернётся.
После стала на четвереньки, голову опустила,
замерла...
Бабушка вспоминала: