- Не ходи по земле пока не просохла! Ступай на траву.
Трава в деревне росла высокая,
густая. Потяжелевшая от влаги, липла к ногам, оставляя холодные
влажные полосы. Кожа от её прикосновений нестерпимо зудела, сильнее
чем от комариного укуса.
Мы с Таткой, моей подружкой,
старались лишний раз в траву не соваться. Нравилось нам местечко за
соседним домом, где плотно утрамбованная земля не разлезалась даже
после сильного дождя, и следы наших резиновых сапожек ровными
чёткими отпечатками оставались на ней. Мы старались наставить
побольше таких отметин, воображая при этом какую-то незатейливую
детскую игру.
Но от зоркого бабушкиного взгляда
невозможно было укрыться – как всегда неожиданно появлялась она от
калитки с веником наперевес. Ругалась беззлобно, скорее с
сожалением:
- Что за неслухи такие! Сказано же –
грязь не месить! Вот теперь разравнивайте веником свое творчество.
Живо!
И стояла рядышком, следила до того
момента, как последний чёткий след исчезал под жёсткими прутьями.
От наших возмущённых протестов она только отмахивалась и
приговаривала:
- Резвее, резвее работайте! Чтобы
ничего не осталось!
Позже, когда я немного подросла,
бабушка объяснила, что след человека вроде отпечатка его души. Чем
ровнее он, чем чётче – тем сильнее уязвим человек перед посторонним
вмешательством. Навредить ему знающий может, да так, что
не исправишь потом. Некоторые, кто колдовством промышляет,
специально за детскими следами охотятся. Через них они силу себе
забирают, продлевают жизнь.
И в ответ на мой заинтересованный
взгляд рассказала очередную историю.
В пору бабушкиного детства (а
родилась она в начале двадцатого века) между хуторскими поселениями
много пролегало необжитых земель. Поэтому принято было по
возможности принимать проходящих-проезжающих у себя. Кому помочь с
ночлегом, кому - с лошадьми, накормить да краткий передых им
предоставить, кому другому ещё по какой надобности подсобить.
В тот раз, о котором шла речь в
бабушкиной истории, зашли к ним на хутор по пути на богомолье
несколько странниц.
Все благообразные. Одежда
неизношенная, насколько возможно - чистая. Но у каждой – физический
изъян. Самой молодой труднее всех приходилось из-за усохших
ног.
Ребятня как водится крутилась
рядышком. Приглядывалась к женщинам да прислушивалась к новостям,
которыми те охотно делились с хуторянами.