– Всем нам.
– Ты хочешь сказать, что двадцать лет жизни перечеркнуто? Ты вот так просто выйдешь и закроешь за собой дверь? – Юлия Сергеевна стояла с широко раскрытыми глазами, чувствуя, как горячая волна ужаса с невиданной энергией разрушает ее изнутри. – Я не могу в это поверить!
– Я не могу иначе.
– А что прикажешь сказать Наташе?
– Наша дочь уже взрослая. Я сам поговорю с ней. Это не твоя забота.
– У меня вообще больше нет забот. У дочери своя семья, у тебя скоро будет другая…
– Юля, я еще ничего не решил в этом плане, – Лев шумно выдохнул.
– Значит, ты не уходишь в никуда. Ты уходишь к другой – это разные вещи. Значит, ты не просто разлюбил меня, ты полюбил другую. Она согласна просто быть рядом, рядом с такой блистательной личностью, как Лев Николаевич Щеголев? Она тоже хочет стать его молчаливой тенью?
– Юля, не утрируй. Ты не менее блистательная личность, не нужно так. Прости, этот разговор не имеет смысла. Ты бы презирала меня еще больше, если бы все ушло в несуществующие задержки на работе, командировки… – Щеголев сделал несколько решительных шагов к выходу.
– Она есть или ее нет?
– Это для тебя важно?
– Да.
– Есть. Она напоминает мне тебя. Ту, которую я встретил много лет назад.
– Такая, как сейчас, я тебя уже не устраиваю, – Юлия чувствовала, что еще немного, и она заплачет. Она нашла в себе силы подавить эмоции, отключить их. – Лева?
– Что? – он остановился рядом, глядя поверх ее головы.
– Это не может быть правдой! Значит, теперь ты сможешь жить без меня? Я больше не твой свет? Куда же все ушло?
– Не знаю. Ты всегда ставила меня в тупик своими вопросами. Юлька, Юлька… Не осуждай меня, пожалуйста. Сейчас тебе очень больно, но со временем боль уйдет. Ты поймешь и простишь. Все изменилось помимо моей воли. Это не означает, что я не протяну тебе, Наташе руку помощи в трудную минуту.
– Мы не нуждаемся в помощи, – в голосе Юлии звучала обида.
– Прости. Я должен идти.
– Ты пожалеешь! – обида сменилась угрозой.
– Не думаю.
– Ты захочешь вернуться, но это будет уже невозможно, – она медленно шла за ним, машинально всматриваясь в узор ковровых дорожек. Больше всего на свете ей хотелось повиснуть у него на шее, поцеловать и увидеть, как озорно вспыхнут его глаза. Она до последнего не могла поверить в то, что происходит. – Я не прощу тебя!