В тот же самый день был произведен осмотр ирьенином, мистическая
рука которого прошлась по мне не раз и не два. Все из-за
шокированного состояния и известных только ему мыслей. Следом после
проверки был проведен также тест на состояние психики, ибо лишиться
чакры и СЦЧ без последствий... Не верил в это никто.
Обстоятельный разговор с отцом и вовсе прошел спустя пару дней.
За все это время он ходил сам не свой, а его взгляд обращенный ко
мне был наполнен непомерным количеством печали и жалости. Как он
мне пояснил это все было из-за яда, которым меня отравил диверсант
клана Сенджу. Состав оказался им неизвестен и после неудачной
попытки детоксикации его эффект лишь усилился. Произошло это
примерно с неделю назад. Отсюда и объяснялась такая худоба.
Потери памяти Таджима, а это был именно он, казалось, не придал
особого значения и списал все на побочное действие яда и
восстановительные процессы организма. Немного поговорив с ним я
показал свои имеющиеся знания о клане, наших врагах и истоках.
Общая информация была принята и вот уже отец принялся объяснять мне
расклад собственной семье. В клане, подобно Хьюга, было разделение
на главную и побочную ветвь, но на деле это было подобно
писательству вилами на воде и лишь создавало видимость расслоения.
В действительности же клан был единым целым, а "главной ветвью"
становились сильнейшие потомки семьи, как и должно работать, по
сути, везде. Таджима являлся сильнейшим потомком среди четырех
своих братьев, которых унесла все та же война с Сенджу начавшаяся
еще задолго до его рождения. Оттого и реакция на возможность моей
смерти была столь резкой. Помимо меня в семье было еще три брата:
Второй брат - Джиро, Третий брат - Мадара и совсем новорожденный
Изуна. Был еще один, но Аобу унесла война и я должен был стать
следующим. Мать звали Ханако и именно её я видел в своем окружении
даже больше, чем отца в последнее время. Та практически неотрывно
следила за моим состоянием: кормила, поила, обтирала и даже спала и
ела в одной комнате со мной стараясь не отходить. Из-за такой
заботы на меня ревниво косились двое оставшихся: Джиро и Мадара
соответственно. Изуна же находился с нами. Должен сказать, что
такой доброты и заботы я не ощущал даже в прошлой жизни и это
заставило меня проникнуться к столь юной девушке уважением и даже
немного родственной любовью. Кормили обильно и вкусно, так что к
моменту разговора с отцом я не напоминал иссушенный труп.