Падает навзничь и смотрит на небо
вдребезги битым зеленым стеклом.
Радостно чавкает рваный сапог
в трудной дороге до отчего дома.
Утлый ковчег и прогнивший чертог
в поле чернеют почти незнакомо.
Я бы вернулся к вам, если бы смог,
перегорев от хмельного кошмара,
чтоб с языка, как с глухого амбара,
всей колокольною страстью удара
праведным словом сорвался замок.
Разомкнулась ночь с четырех сторон.
Ведьмы у царя умыкнули сон.
Погрузили сон в голубой мешок,
на продажу свезли в Ежевичный лог.
В Ежевичном логу мельница стоит.
Эта мельница никогда не спит.
Колесо ее двигает река,
что течет с горы не года – века.
Мельник медленный – кости как дрова.
В бороде его прячется сова.
И клубится туманом мука в башке.
Царский сон копошится в льняном мешке.
Он, не названный гостем здесь дорогим,
недоволен платьем своим плохим.
Подавай ему тонкий батист – не лен.
Рассердился старик на капризный сон.
Семь ночей и семь бесконечных дней
тер он царский сон между двух камней.
Источился в снотворный сон порошок,
разлетелся на запад и на восток.
Замыкалась ночь с четырех сторон.
Половина земли погрузилась в сон.
Только царь по державе один бредет
деревнями, где дрыхнет его народ.
Нагадала гадалка, что он уснет,
если сон свой по перышку соберет
для подушки своей, словно хлеб в суму,
по стране в каждом божьем ее дому.
Вот и ходит бедняга из дома в дом,
словно вор промышляет чужим теплом.
И еще ему десять лет ходить,
свое царство хмельным шепотком будить.
И к тебе он однажды в избу войдет.
Пух лебяжий в густых волосах найдет.
Улыбнется устало в глухой ночи,
и хозяйский огонь разведет в печи.
Я – тело тел чужих. Не продолженье.
Не смычка тесноты племен древесных:
бугристые, сырые вороха,
что раздвигает легкая соха…
Не затонувший в колыбельных безднах
усталый пленник свального греха,
где зреет опыт умного скольженья
о нежные уста и потроха.
Вместить всех женщин женщина одна
способна, если смотрит прямо
в глаза. И взор окован цепью.
В любом родстве сокрыто первородство.
Душа одна на всех, она грешна.
Она всегда красивая как мама,
как волосы, распахнутые степью,
И в этот миг никто не ищет сходства.
В этом месте пучина, срываясь с цепи,
разгибает крюки якорей.
Ты прошел полземли, но сейчас – отступи
перед городом мертвых царей.
Он стоит под надзором высоких лесов,
опоясан излуками рек.