— Я оставлю тебя совсем ненадолго, — он наклонился и поцеловал
пухлую щёчку ребёнка. Заливистый детский смех рассыпался по двору
звонкой трелью.
Девушка, спешащая мимо в этот момент, остановилась на месте как
вкопанная и, удивлённо посмотрев в их сторону, улыбнулась и
приветливо помахала рукой. Мужчина вежливо кивнул ей и перевёл
взгляд на младенца, прислушиваясь к окружающим звукам и внимательно
осматривая местность вокруг.
Младенец тем временем принялся с серьёзным видом изучать свои
конечности. Подтянул ногу, опустил, внимательно изучил другую.
Поднял к глазам кулак правой руки и с блаженным видом затолкал его
целиком в рот. У мужчины от удивления непроизвольно поползли вверх
брови. Между тем ребёнок снова уснул. Стряхнув навалившееся
оцепенение, мужчина заставил себя отвернуться и размашистым шагом
направился к дому.
"Ничего страшного, это всего лишь на несколько минут, я скоро
вернусь и больше уже не выпущу тебя из своих рук".
Илиодор Деф'Олдман так и не смог сосредоточиться. Не понял ни
единого слова из препирательств между доверенным лицом его брата и
немногочисленными присутствующими родственниками невестки. Не
услышал ни единого слова из зачитанного завещания. Равнодушно
прослушал перечень имущества, наследуемого дальними родственниками
и людьми, которые при жизни были дороги брату. В мозгу пульсировала
единственная мысль: "Почему я?". Непосильная ноша, обязанность, так
нежданно свалившаяся на его плечи последней предсмертной волей
скоропостижно скончавшегося брата‐близнеца. Брата, однажды ушедшего
из дома, исчезнувшего на двадцать долгих лет. Брата, который даже
не удосужился сообщить своим близким и родным о том, что живёт в
чужой стране, построил замок, завёл семью и ребёнка, даже начал
вести оседлый образ жизни. Ах да — он ещё за это время успел и
умереть. Невольно скривив рот в грустной усмешке, поднял голову и
обвёл тяжёлым взглядом присутствующих, на мгновение задержался на
лице седой старушки, казалось, безучастно сидящей у окна напротив.
Но в отличие от него, женщина внимательно прислушивалась к каждому
слову, произнесённому доверенным лицом его брата.
Илиодор отвёл взгляд, опустил голову и принялся дальше изучать
собственные руки. Нет, он‐то всегда знал, что брат жив, до того
самого момента, пока однажды ночью не смог самостоятельно
проснуться, вырваться из кошмара, навеянного одной из самых чёрных
ночей в его жизни. Он метался в холодном поту в постели собственной
спальни и выкрикивал имя брата. В ту ночь на вопли к дверям его
комнаты сбежалась вся прислуга, находящаяся в доме, во главе с
местным кузнецом. Когда всё же удалось выломать крепкие дубовые
двери, Илиодор открыл глаза и, всё ещё находясь в состоянии между
сном и бодрствованием, выдал обеспокоенным родителям, что Исидора
больше нет на этом свете. Мистическая, почти ментальная связь между
близнецами так просто никогда сама по себе не разрывалась, если,
конечно, одна из сторон по собственному желанию не рвала её с
помощью специального ритуала. "Что же случилось? Что или кто
заставил тебя отказаться на целых двадцать лет от своей семьи, от
друзей, от прежней жизни? И как случилось, что самое ценное тебе
оказалось некому доверить, кроме меня?"