Слева и справа, довершая полный разгром, ударили тумены Истеми.
Радостью осветилось лицо ханьской принцессы, когда она увидела едущих впереди победившего объединенного войска улыбающихся Кара-Иссыка и Истеми.
– Мой повелитель! – она наклонила голову перед остановившимся Кара-Иссыком. – Я готова служить тебе!
– Ты немного ошиблась, Чанле, – сын Бумына усмехнулся. – Я еще не повелитель. И не буду. Им будет мой дядя.
Гася радость, лицо принцессы нахмурилось. Она из огня попала в полымя. Стать женой…
– Я дарю ее тебе… – Истеми великодушно махнул рукой. – Если ты поможешь мне стать каганом, как мы с тобой уже договорились. Первую битву мы с тобой выиграли. Сколько их еще впереди…
Оба военачальника прекрасно осознавали, что самая упорная война предстоит им обоим в борьбе за верховную власть именно между собой.
Уже в ту самую минуту Истеми понимал, что его гордый племянник не согласится долгое время оставаться на вторых ролях.
Без всякого спора, найдутся те, кто тихим елеем вольет в его уши коварные мысли о том, что именно он, Кара-Иссык, должен наследовать державу своего великого отца…
Легкий полог шатра опустился, отгородив собой ночное звездное небо и сузив все пространство до размеров небольшой походной юрты, расставленной для сына Бумына в окружении двух десятков палаток поменьше его личной охранной сотни.
Ярко пылающие огоньки в очаге, расположенном посередине юрты, отбрасывали во все стороны причудливые тени.
В руке полуобнаженной юной женщины тихонько позвякивал бубен искусной работы, украшенный дорогими камнями.
Вторая рука, вытянутая вверх, гибкой змейкой плавно покачивалась в такт музыке. Зачарованно смотрел Кара-Иссык на танцующую перед ним красавицу. Бурлила и закипала кровь…
– Ты не должен отдавать вся власть своему дяде, – отравленным зельем в уши разморенного и расслабленного мужчины вливался тихий шепот. – Вы можете поделить ее…
– Ты способна уговорить мертвого… – усмехнулся мужчина.
Поддавшись уговорам Чанле, обещавшей ему всемерное содействие ханьского императора, Кара-Иссык, не вняв разумным доводам своего дяди Истеми, объявил себя на Совете верховным правителем и вступил на престол, приняв титул Кара Иссык-хана (Черного Горячего хана).
Провозглашение хана по давней традиции обставили сложнейшим церемониалом. Кара-Иссыка посадили на толстый белый войлок, и самые именитые старейшины и вожди девять раз пронесли его по кругу, по ходу солнцу. Затем усадили его на лошадь, стянули шелковой тканью горло и, быстро ослабив петлю, у него спросили: