– Клюнь, клюнь. Посмотрим, как у тебя это получится.
Рассердился попугай – и клюнул!
Мышка увернулась, а крючковатый попугаев клюв застрял. Дёргает попугай головой, а клюв вытащить не может.
– Омоги! Ышка! – прохрипел он.
– Ладно, помогу, – охотно согласилась мышка. – Только потерпи, мне для этого время понадобится. Закрой глаза, чтобы не волноваться.
Попугай глаза и зажмурил. А мышка бегает, семечки вынимает и вниз, в траву, к норке своей сбрасывает. Потом мякоть вокруг клюва обгрызла и говорит:
– Всё, готово! Дёргай свой клюв!
Выдернул попугай клюв, смотрит: а на подсолнухе ни одной семечки не осталось.
– Куда ты их дела? – кричит.
А мышка объясняет:
– Надо же мне было место расчистить.
Хотел попугай снова мышку клюнуть, да передумал: вдруг снова клюв застрянет. Махнул на всё это крылом и полетел по своим делам.
А мышка спустилась и принялась семечки мышатам в норку таскать.
В древние-древние времена климат в древнем-древнем городе Суроже был ещё намного здоровее и полезнее, чем сейчас. Таким он был здоровым и полезным, что жили в Суроже одни великаны. Если кто и приезжал сюда маленький, то очень быстро тоже становился великаном, и уезжать ему уже не хотелось.
Жили среди этих великанов Чубчик и Сластёна. О них-то мы и расскажем.
Чубчик был большим щёголем. У него была прекрасная пышная шевелюра, и сам он был таким плечистым и осанистым, ну просто красавец из красавцев. Он очень себя за это уважал и следил за своей внешностью что было сил. Наряжаться он любил в зелёное, а вот оттенки выбирал по погоде и по настроению. Шевелюру он расчёсывал гребешком из семи ветров. А на самой макушке выстриг себе чубчик, очень модный в те великанские времена. За это он и получил своё прозвище.
А вот Сластёне всё равно было, как она выглядит. Сластёна была очень задумчивая особа. Чтобы её задумчивость хорошо работала, она постоянно жевала что-нибудь сладкое. Так что её прозвище нам тоже понятно.
Однажды шла Сластёна с рынка и несла в руках охапку сахарных головок. Ведь в те великанские времена не было ещё ни сахарного песка, ни рафинада. Сахар продавали большущим куском в виде пирамидки. Эту пирамидку и называли сахарной головкой. От неё откалывали кусочки и клали в чай.
Так вот, несла Сластёна охапку сахарных головок. Уронила одну и не заметила. Только когда дома сосчитала их, всполошилась – и пустилась обратно, заглядывая под каждый куст.