- Фесосони! - умоляла женщина старуху, хозяйку этого дома, - О
ле тине леа май ло мату ну. На сола есе миа кудая пиапалла. Ае ле
алу есе ле тига. (*Помоги! Это девушка из нашей деревни. Она
сбежала из гарема султана, и чувствует свое тело. Но боль не
проходит. )
Старуха равнодушно посмотрела на умирающую меня и ответила
грубым, каркающим голосом.
- Е ле осао ла мое, матуа маи меа мамао. Ле маутиноа ре а мафаи
она уо файя. (*Не ваша она, очень издалека пришла. Не уверена,
что справлюсь.)
- Фесосони! Е таутала о иа и ла матоу гагана. О ле тоения ле
леаи се иси. (*Помоги! Она говорит на нашем языке. А у старика
больше никого нет.)
Старуха кивнула и махнула рукой, указывая на широкую деревянную
лавку. Мужчина осторожно положил меня и отошел.
- Алу есе! - приказала она, - Пикина о ина теае.(*Уходите!
Заберете ее завтра.)
Когда все ушли, она села рядом со мной и наклонилась,
вглядываясь в мои глаза.
И в этот момент там, в обжигающе красном мареве боли, я увидела
вдали проблеск холодного света. Как будто бы где-то далеко, с
трудом пробиваясь сквозь туман, светил прожектор. Или скорее
маяк... он мелькнул и вдруг исчез. Но я знала, что там меня ждет
спасение, и изо всех сил рванула туда, где он был.
Я билась, боролась за свою жизнь так же, как тогда под водой. Но
сейчас у меня получилось. Свет становился все ближе и ближе. Еще
немного... чуть-чуть.. еще одни рывок... и я выплыла....
Боль исчезла, в то же мгновение сменившись приятной прохладой.
Мышцы гудели от нечеловеческого напряжения. Я открыла глаза.
Огляделась. Я лежала на твердой деревянной лавке в крошечной
деревенской избушке. Большая беленая печь занимала половину жилой
комнаты. По потолку все было завешано пучками трав, связками
каких-то сушеных плодов причудливой формы... как будто бы избушка
бабя Яги...
Мерно стучали капли в умывальнике, рядом с которым висело белое
вышитое полотенце, пахло свежим хлебом и молоком... тепло, уютно.
Но в доме никого не было.
Я осторожно попыталась сесть, выпутываясь из полотна, в которое
меня завернула на дороге та женщина. Голова слегка кружилась...
опустила босые ноги, и коснулась кончиками пальцев прохладных
половиц из некрашенного дерева.
Внезапно дверь заскрипела, и в комнату вошла незнакомая старуха,
старая, лет девяносто не меньше, она держала в руках ощипанную
курицу. Я испуганно смотрела на нее, не зная что делать.