Обойдя горы зерна, он вернулся в сторожку, медленно лег на старую, видавшие виды кушетку и устремил невидящий взгляд в потемневший от времени потолок. Как-то странно устроен этот мир. Получается так, что каждый раз он оказывался перед странным выбором. А выбора, по сути, и не было. Или, может, ему только кажется? Может, ему просто неведома какая-то великая необходимость, которая и строит жизнь как надо? И где он перешел запретную черту, раз его выкинуло на обочину?
Картины прошлой жизни стали вспыхивать в памяти, он пытался понять, что же было не так…
– Бомбят! Бомбят! Скорее в подвал! – кричит он истошно и бежит к другу Лешке. Своего подвала у них нет. Вернее, он есть, но такой маленький, что и подвалом нельзя назвать. Подпол. В нем до войны охлаждали молоко летом, а зимой хранили картошку; закрывался деревянной крышкой, а для конспирации – круглым половичком, связанным из цветных тряпочек и подаренным когда-то маминой подругой. Глубина подпола – с его рост, а ширина – две распростертые руки. Ему, шестилетнему, хватило бы места, но находиться в земляном тулупе он не желает. То ли дело у Лешки: там подвал так подвал. Глубокий, со ступеньками, вмещает человек десять. И как бы тесно в нем не было, ему всегда находят место. Друг же!
Мама не может бежать вместе со всеми: на руках его маленький братик, а в кровати больная Даша – его тетя. Переболевшая тифом, она очень слаба и не может ходить. Как тут бежать? Каждый раз при очередном обстреле Даша судорожно цепляется за подол маминой юбки.
– Мария, не бросай меня! Пожалуйста, не бросай меня! Я боюсь одна!
– Да как я тебя брошу? – обречённо отвечает мама. – Я с тобой…
Примерно в трех километрах идут бои, и взрывы поднимают землю совсем рядом с поселком. Всем, понятно, страшно. Прячутся кто куда. Самую большую суету разводят мальчишки – носятся по поселку. Для них это недетская игра в войну…
Во время бомбежки мама не находит себе места. Не о себе она беспокоится – о нем. И каждый раз, когда он возвращается домой весь измазанный и голодный, бросается к нему, обнимает: «Слава Богу, сыночек, живой!..».
Наши войска догоняли фашистов, отбивая стратегическое направление. Земля, горела не только под ногами у немцев. После боев степь превратилась в черную, обуглившуюся пустыню.
Когда началась война и как провожали отца, он совсем не помнит. Может, этого момента просто не видел. Ему тогда было пять лет. Запомнились только молчаливо-тревожные женские лица. Не было, как прежде, обычного смеха, не стало радости. Все чего-то ждали, чего-то нехорошего. А в конце лета 1942 года фашисты пробивались к Грозному – к нефти через Моздок, дорога к которому проходила рядом с поселком.