– А что было там? – спрашиваю я у Ромпольди.
Тот подходит ближе к шкафу, пробегает взглядом по книжным корешкам, хмыкает с непередаваемым ехидством.
– Книга, – говорит он и снова хмыкает.
– Интересная? – в ответ на это хмыканье Сандро заинтересованно вскидывает брови.
Старик мажордом качает головой из стороны в сторону, как бы в некотором замешательстве, бросает взгляд на слуг, стоящих на пороге.
– Не знаю, как и сказать, – он сконфуженно понижает голос. – Хозяин любил ее полистать вечерами, когда синьора была наверху. Ее подарил один негоциант, она попала к нему из Тании. Сам я не читал, и, о чем рассказывает сюжет, сказать не могу, но краем глаза видел весьма затейливые картинки. Срамота!
– Что ж, Николо хоть будет что почитать, раз он лишился шкатулки, – философски замечает Сандро и ухмыляется мне.
***
– Как ты понял, что вор один из присутствующих? – спрашивая, Бенвенуто заинтересованно заглядывает мне в лицо.
Мы стоим на галерее над мастерской и смотрим вниз на новую партию учеников, сменивших ту, что была здесь до обеда. На помосте в центре зала теперь восседает на стуле Симонетта, задрапированная в просторную белую ткань, как древнеромийская патрицианка в столу. Фьоретта сидит на подушке у ее ног, приспустив свое, в точности такое же, как у сестры, складчатое одеяние и демонстрируя рисовальщикам обнаженную спину. Волосы обеих юных фей распущены, головы увенчаны лавровыми венками.
– Как он мог исчезнуть, если он не колдун, его окружили со всех сторон, а другого выхода из галереи нет? – отвечаю я, – Он мог только прикинуться своим, сделать вид, будто только что вошел в поворотную галерею, как и остальные. Из всех, кто там был, только Николо никто не видел в момент, когда вор забежал за угол, только он был одет в темную одежду, как и преступник. Накладные парик и бороду он снял и спрятал, но переодеться, разумеется, не успел бы. У него хватило дерзости разыграть неведение и притвориться простодушным столяром. Вот только не надо было в разговоре все время пожимать плечами. Когда люди так делают, это чаще всего означает, что они не уверены в своих словах или лгут.
– Он же не знал, что имеет дело с великим знатоком преступной мимики и жестов Давиде Френи, – с насмешливым одобрением замечает Бенвенуто и ласковым движением треплет меня по плечу. – Ты разобрался с ним, как никто другой. Иногда я чувствую себя с тобой, как деревенская курушка, которая сидела себе на яйцах и вдруг высидела лебедя. Старикан Ромпольди хоть как-то вознаградил тебя за спасение своей шкуры и хозяйского добра?